Международная комиссия, занимавшаяся расследованием прошлогодних погромов на юге Киргизии (ИКК), наконец опубликовала свой отчет. В документ включены хронология событий и описание ответных мер киргизских властей в ходе беспорядков. Авторы поставили вопрос и об ответственности властей за неэффективные действия во время июньских событий, а также злоупотребления, допущенные местными силовиками при расследовании дел о погромах.
ИКК была не единственной комиссией, расследовавшей прошлогодние события на юге Киргизии. Несколько месяцев назад свои выводы по поводу произошедшего уже представила "Национальная комиссия по изучению причин трагических событий", работавшая под руководством академика Абдыганы Эркебаева. В ближайшее время свой собственный отчет намерены представить депутаты киргизского парламента.
Практическое значение этих отчетов невелико. Комиссии не могут официально определять виновных в июньских событиях (у них нет таких полномочий), не говоря уже о том, чтобы кого-то наказывать. Власти Киргизии, со своей стороны, давно уже сформировали собственную версию событий (привычно возложив вину на сторонников прежнего "режима", а заодно на международных террористов). И отказываться от нее, как видно из ответа киргизского правительства на отчет ИКК, не собираются.
В целом отчет вышел далеко не столь критичным, каким мог бы быть. Ряд серьезных обвинений, которые были адресованы киргизским властям после июньских событий (утверждения о поддержке погромщиков со стороны властей и даже о геноциде этнических узбеков на юге Киргизии), ИКК не поддержала. Однако список недоработок и злоупотреблений властей, которые все же попали в отчет, все равно получился внушительным.
Авторы доклада, в общем, обратили внимание на очевидные вещи: неспособность правительства защитить своих граждан, пассивность военных, у которых погромщики отбирали оружие и бронетехнику, тот факт, что силовые структуры, впоследствии занявшиеся расследованием погромов, преследовали прежде всего людей узбекской национальности (хотя именно узбеки в большей степени пострадали от погромов).
Предпосылки
Говоря о контексте, в котором могут рассматриваться межэтнические столкновения на юге Киргизии, авторы доклада обращают внимание на целый ряд тенденций. В частности, на практику, по которой узбекам, проживающим в Киргизии, был ограничен доступ в органы исполнительной власти. К примеру, в правительстве, как отмечает ИКК, министров узбекской национальности не было с 1996 года. "Барьеры [для представителей узбекской общины], - констатируют эксперты, - существуют в судебной системе, прокурорских, правоохранительных органах и службе разведки, где узбеки воспринимаются с подозрением". Хотя на юге Киргизии проживает значительная часть узбекской общины республики, среди судей узбеки почти не представлены. По информации ИКК, из 114 судей в 28 судах юга страны узбеком является лишь один.
Апрельский переворот создал предпосылки для изменения ситуации. Новая власть, нуждавшаяся в поддержке в южных областях (в частности, в Джалалабадской области - "малой родине" свергнутого президента Курманбека Бакиева, где он и его семья сохраняли влияние и после мятежа), обратилась к узбекской общине за помощью. Это, однако вызвало недовольство проживающих на юге киргизов. Заявления временного правительства, как отмечает ИКК, "создали [у киргизов] страх, что оно сделает узбеков основой своей власти на юге".
В итоге, получив помощь (узбеки, в частности, помогли новой власти подавить выступления "бакиевцев" в Джалалабаде) и столкнувшись с тем, что узбекская община осознала свою силу и начала отстаивать свои права (после "революции" состоялись народные сходы узбеков, на которых зазвучали призывы к повышению представительства узбеков во власти и приданию узбекскому языку регионального статуса), власти решили отыграть назад.
Временное правительство, как отмечает ИКК, "рассматривало узбеков как дополнительный источник в их борьбе за власть с оппонентами", а впоследствии, столкнувшись с недовольством титульной нации, решило сделать из них "козлов отпущения" (позднее власти Киргизии обвинили лидеров узбекской общины в провоцировании беспорядков, а также в сепаратизме и разжигании межнациональной розни). Такое отношение, констатирует комиссия, "разозлило узбеков и не смогло успокоить местных киргизов".
Начало
Хотя комиссия и отмечает, что в беспорядках можно заметить "элементы планирования", однозначного ответа на вопрос о том, были ли погромы с самого начала кем-то организованы, в отчете нет. То, что противоречия между представителями двух общин вылились в открытые столкновения, ИКК рассматривает, скорее, как следствие "возросшего напряжения на юге Киргизии".
В начале июня на юге Киргизии, как отмечает комиссия, время от времени происходили межэтнические конфликты на бытовой почве, однако они были непродолжительными. Масштабные столкновения начались в ночь с 10 на 11 июня - с конфликта возле казино в центре Оша. Волнения, в которые были вовлечены тысячи людей (как с киргизской, так и с узбекской стороны), стали быстро распространяться. Милиция сдержать толпу не смогла.
Комиссия обратила внимание и на пущенный кем-то слух, будто группа узбеков якобы проникла в ту ночь в общежитие Ошского госуниверситета и изнасиловала киргизских студенток. "Скорость, с которой слух об этом инциденте распространился по городу Ош и Ошской области в очень ранние часы 11 июня, - пишет ИКК, - была, даже в эпоху мобильных коммуникаций, экстраординарной. Такой же была сила, с которой он затем подействовал как мотиватор последовавшего киргизского участия в событиях". В действительности, по данным комиссии, изнасилований в общежитии в ту ночь не было.
Узбекские беженцы. Фото Мити Алешковского для "Ленты.Ру", 2010 год
Lenta.ru
В волне погромов на юге Киргизии, по мнению ИКК, можно выделить две составляющие. Во-первых, по выражению авторов доклада, имела место "оппортунистическая", стихийная преступность, проявлявшаяся в виде грабежей, поджогов, изнасилований и убийств. С другой стороны, при атаках на махалли (места компактного проживания узбеков, в которых после начала погромов забаррикадировались местные жители), как отмечает комиссия, погромщики действовали по четкой модели. Сначала баррикады сносились БТРами, затем в махалли входили группы погромщиков, которых зачастую поддерживали снайперы, засевшие в многоэтажных зданиях поблизости. За этим следовала расправа над местными жителями, разграбление и сожжение их домов. Награбленное при этом вывозилось на заранее подогнанных машинах.
Тем не менее, версия о том, что действия погромщиков кто-то координировал, поддержки со стороны ИКК не нашла. Представляя доклад, глава комиссии, специальный представитель ПА ОБСЕ по Центральной Азии Киммо Кильюнен подчеркнул, что доказательств причастности к погромам внешних сил (как это утверждают киргизские власти) эксперты не нашли. "Мы внимательно изучили вопрос о третьих силах, - говорит он. - Нет доказательств того, что какое-либо другое государство вовлекалось в события на юге КР или было их инициатором. И нет доказательств участия международных террористических групп".
Ответственность
Анализируя недостатки в работе силовых структур, комиссия отмечает, что судить об ответственности конкретных подразделений (за какое-либо действие или бездействие во время погромов) практически невозможно. "Собранные доказательства не определяют четко, какие именно группы участвовали в конкретных действиях, - констатирует ИКК. - Одни и те же БТРы, камуфляжная униформа могут принадлежать наземным силам Министерства обороны или войскам Министерства внутренних дел".
Тем не менее, некоторые общие тенденции, касающиеся работы силовиков во время беспорядков, комиссия отметила. В частности, на неспособности милиции пресечь начавшиеся столкновения, как полагает ИКК, сказалось отсутствие спецсредств, использующихся для разгона толпы. Эксперты считают, что министерству внутренних дел Киргизии, сталкивавшемуся с массовыми беспорядками в том же Джалалабаде в мае 2010 года, следовало позаботиться о том, чтобы его сотрудники были оснащены должны образом.
Что касается военных, то на их счету, согласно выводам ИКК, числится сдача оружия и БТРов погромщикам и пассивность на фоне беспорядков. Комиссия полагает, что если бы войска были соответствующим образом проинструктированы и направлены, это позволило бы предотвратить насилие или хотя бы заблокировать доступ в Ош для киргизов, которые подтягивались из сельских районов для участия в столкновениях.
ИКК также подтвердила информацию (ранее распространенную неофициальными источниками), что в нападениях на некоторые махалли участвовали военнослужащие. Эксперты обратили внимание на то, что БТРами, использовавшимися в атаках на места проживания узбеков, "профессионально управляли люди в военной форме".
Что до временного правительства, управлявшего Киргизией в дни погромов, то оно, как констатирует комиссия, не выполнило своей главной задачи - не обеспечило защиту своим гражданам. Взять ситуацию на юге под контроль власти смогли лишь через несколько дней после начала погромов - за это время там были убиты несколько сотен человек. В связи с преступлениями, совершенными за этот период (убийствами, грабежами, изнасилованиями, похищениями людей и поджогами), позднее были возбуждены тысячи уголовных дел.
Оправданий временного правительства, ссылающегося на то, что во время июньских событий оно еще слабо контролировало ситуацию в стране, глава комиссии не принял. Представляя доклад, он заявил, что государственная структура Киргизии в тот период действительно была хрупкой, однако отметил, что основная ответственность правительства в любом случае состоит в "защите всех своих граждан". "И здесь ясно, что данное обязательство не было исполнено", - отметил он.
Оценки со стороны комиссии удостоились и действия киргизских властей при расследовании июньских событий. Журналисты и правозащитники ранее неоднократно обращали внимание на то, что следствие ведется с "узбекским уклоном" (то есть на то, что именно среди узбеков силовые структуры прежде всего ищут обвиняемых, хотя от погромов пострадала главным образом узбекская община). Власти от этих обвинений отмахивались. Комиссия подтвердила, что "узбекский уклон" имеет место.
Согласно ИКК, среди убитых в ходе погромов основную часть (74 процента) составляют узбеки. В отчете также отмечается, что разрушения (во время погромов были разрушены и сожжены несколько тысяч домов) "преимущественно коснулись узбекских махаллей". Расследование же июньских событий было проведено так, что большинством обвиняемых в совершенных тогда преступлениях (около 80 процентов) оказались узбеки, примерно такой же доля узбеков, по данным комиссии, была среди обвиняемых по отдельной категории дел, касающихся убийств.
Действия властей комиссия расценила как "выборочное уголовное преследование представителей узбекского меньшинства". Как следует из отчета, это проявилось и в зачистках, организованных силовиками в узбекских махаллях после окончания беспорядков (у задержанных в ходе зачисток, как отмечается, выбивали признательные показания, в ряде случаев задержания использовались как средство для вымогательства денег), и при назначении наказаний узбекам и киргизам. При выборе наказаний, как констатирует ИКК, “имела место явная несправедливость": при одинаковых обвинениях, согласно источнику, киргизы получали условные сроки, а узбеков отправляли в тюрьму на сроки до 20 лет или даже пожизненно.
P.S.
Правительство Киргизии, раскритиковавшее отчет ИКК, тем не менее выразило готовность выполнить ее рекомендации, касающиеся межэтнических отношений и силовых структур. Для этого киргизские власти даже пообещали создать специальную комиссию. Кто конкретно будет проверять, были ли выполнены рекомендации, не уточняется.