На 81 году жизни в Белграде умер Милорад Павич - изобретатель нелинейной прозы и автор знаменитого "Хазарского словаря", открывший миру сербскую литературу. Он хотел, чтобы книги перестали печатать на бумаге, и называл свои романы домом, в который можно войти с разных сторон. Он до конца жизни сохранял уверенность в том, что будущее стабильно, и обрел эту стабильность в смерти.
Милорад Павич родился 15 октября 1929 года в Белграде - как он писал в своей автобиографии, "на берегу одной из четырех райских рек в 8 часов 30 минут утра под знаком Весов". Его отец был скульптором и происходил из интеллигентной семьи, мать преподавала философию и была знатоком сербского фольклора. Писать Павич начал с раннего возраста и всегда считал литературу своим родовым призванием - среди его родственников и предков по линии отца были писатели, и Павич в своих интервью воздавал им должное.
Детство Павича пришлось на немецкую оккупацию. Пережив две бомбардировки Белграда, при которых погибли 25 тысяч человек, писатель однажды чуть не погиб от рук немецких солдат: его остановил патруль, но кроме ученического билета никаких документов у 15-летнего Павича не было. Лишь благодаря усилиям отца, который немного знал немецкий и сумел объясниться с солдатами, Павича не расстреляли. Впоследствии, в 1999-м, писателю пришлось пережить третью в его жизни бомбардировку - эти впечатления нашли отражение в его романе "Звездная мантия".
Я рос в оккупированной немцами Сербии. И больше всего помню и люблю свои поездки с родителями в Панчево. Это городок недалеко от Белграда, на другой стороне Дуная. Мы садились на лодку у моста через Саву, потом плыли по Дунаю и по маленькой реке Таниш, которая приводила нас в Панчево. Порт и вокзал там стоят напротив, и на улице между ними нас всегда ждал дедушка на запряженной повозке. Мы садились и ехали через весь городок к дому с четырьмя окнами, выходящими на улицу. У дедушки были винные погреба, и он всегда держал лошадей. Иногда я ездил верхом из Панчево в Салаш.
Милорад Павич, фрагмент из интервью "Новой газете"
В 1953 году Павич закончил философский факультет Белградского университета, а затем получил докторскую степень в Загребском университете. Несмотря на то, что Павич не оставлял сочинительства, по роду деятельности он оставался ученым, литературоведом, журналистом, переводчиком и преподавателем - кем угодно, но не писателем. Так было до 1973 года, когда в Югославии была опубликована его первая книга - сборник рассказов "Железный занавес". Впрочем, даже после этого Павич, как он скажет позже, был "самым нечитаемым писателем своей страны".
В мировую литературу Павич вошел благодаря роману "Хазарский словарь", вышедшему в 1984 году. Этот роман, первый для писателя, стал европейским отражением магического реализма, гипертекстовой фантазией на тему Борхеса. Устроенный так, чтобы каждый был волен читать его по-своему, роман без начала и конца получился идеальным воплощением того, что предвосхитил Борхес в своем "Саде расходящихся тропок". Критики, не ожидавшие появления столь сильного автора в том месте, где, казалось, не существовало литературной традиции, восторженно приняли роман, назвав его первым образцом нелинейной прозы, а самого Павича - первым писателем XXI века.
К моему великому изумлению, сегодня существует около ста переводов моих книг на разные языки. Одним словом, у меня нет биографии. Есть только библиография. Критики Франции и Испании назвали меня первым писателем ХХI века, хотя я жил в ХХ веке, то есть во времена, когда требовалось доказывать не вину, а невиновность.
Самое большое разочарование в моей жизни принесли мне победы. Победы не оправдывают себя. Я никого не убивал. Но меня убивали. Задолго до смерти. Моим книгам было бы лучше, если бы их написал какой-нибудь турок или немец. Я же был самым известным писателем самого ненавидимого народа - сербского народа.
Милорад Павич, отрывок из автобиографии
Книги, опубликованные после "Хазарского словаря", не имели такого успеха, но и писателем одного романа Павич не стал. Постмодернистские эксперименты успешно продолжились в романе-клепсидре ("Повесть о Геро и Леандре"), романе-кроссворде ("Пейзаж, нарисованный чаем") и романе-гадании по картам Таро ("Последняя любовь в Константинополе"). В конце концов Павич обратил свой творческий опыт в ультимативную литературную форму - "Уникальный роман", детектив с сотней концовок, предлагающий читателю максимальное участие в виде пустых страниц, на которых каждый может дописать свой финал.
Сербский классик, по его собственному признанию боявшийся надоесть читателю, сумел покорить читателя, сделав его соавтором своих произведений. Эксперименты с интерактивностью, персонажи и места, то и дело меняющие агрегатное состояние, расходящиеся сюжетные линии - в своих произведениях Павич смешивал сон с явью, не старался делать между ними различий и в этом остался непревзойден. Лучшую эпитафию Павич оставил самому себе в послесловии "Железного занавеса".
"На той линии, которой мне предстояло лететь домой, самолеты падают довольно часто, поэтому я постарался уберечь от возможной катастрофы хотя бы свои рукописи. Закончив рассказ, я тут же запечатывал его в конверт и посылал самому себе почтой на свой постоянный белградский адрес.
Теперь, когда я снова дома и готовлю эти "письма" к печати, я не вполне уверен в том, что тот, кто их посылал, идентичен тому, кто их издает. Может, мой самолет все же упал?"
На самом деле его самолет просто скрылся за облаками.