Снимите крестик Польша не добилась от Путина ни покаяния, ни экономического "прорыва"

Мероприятия в Гданьске, приуроченные к 70-летию начала самой кровопролитной войны в истории человечества, открылись как церемония памяти и скорби, продолжились как вялый спор сторонников различных исторических концепций, а к концу дня ленты информагенств уже напоминали новостной поток с очередного экономического форума. Главный повод, собравший вместе лидеров нескольких десятков стран, незаметно уступил место грубым и приземленным реалиям сегодняшнего дня.

Встреча на польской земле наглядно проиллюстрировала простую, давно известную истину - поминки не место для выяснения отношений и заключения сделок. С задачей организации всеевропейского форума, соответствующего по глубине осмысления и эмоциональной наполненности трагическому разлому истории середины XX века, польская сторона явно не справилась - очень местечково выглядели как заявления из Варшавы накануне мероприятий, так и развернувшаяся на них "дискуссия".

Попытки совместить несовместимое, решить "дьявольски сложную задачу" по принуждению России к покаянию и одновременно обеспечению "прорыва" в экономических отношениях с ней успехом не увенчались и увенчаться не могли по определению - сама постановка такой задачи снижала ранг мероприятия. Память о более чем 55 миллионах погибших, тысячах разрушенных городов, десятках миллионов исковерканных судеб и всех ужасах той войны затмила интрига о том, что же ответит Владимир Путин на заготовленные обвинения в соучастии СССР в развязывании войны. "Очень аккредитованные корреспонденты" гадали, будет ли скандал громким или лидеры России и Польши сумеют как-то "замять" неприятную тему.

Судя по сообщениям польской прессы, заклятые политические враги президент Польши Лех Качиньский и премьер-министр Дональд Туск сами долго не могли договориться о единой стратегической линии на церемонии. Правительству Туска хотелось не упустить возможность договориться с Путиным по целому ряду экономических вопросов. Но тогда пришлось бы отказываться от многих обвинений, что тоже вызвало бы недовольство в стране. Совместить же эти задачи в пределах разумных подходов очень сложно даже умозрительно.

В речи на мемориальном комплексе в Вестерплатте, где 1 сентября 1939 года раздались первые залпы той войны, Лех Качиньский назвал ввод частей РККА на территорию Польши "ударом ножом в спину", а расстрел пленных польских офицеров под Катынью - местью за 1920 год, когда десятки тысяч пленных красноармейцев погибли в польском плену. Туск высказался несколько более обтекаемо, подчеркнув, что Польша не желает использовать траурные церемонии против других стран, но предупредил о недопустимости забвения и фальсификации истории.

Владимир Путин, как и ожидалось, хорошо подготовился к предстоящим спорам и выступил с упреждением - накануне визита в "Газете Выборча" он опубликовал статью, в которой осудил пакт Молотова-Риббентропа, назвав его неприемлемым с "моральной точки зрения" и не имевшим никаких перспектив "с точки зрения практической реализации". Секретный протокол при этом не упоминался вовсе, осуждение, видимо, распространялось на соглашение в целом.

Внутри России в это время телевизионные пропагандисты полностью оправдывали действия сталинского руководства накануне войны и обвиняли Запад и Польшу в сговоре с Гитлером против Советского Союза. Заключительным аккордом в этой "симфонии" стала публикация рассекреченных материалов Службы внешней разведки, из которых якобы следует, что Польша не только искала союза с Гитлером, но даже ни много ни мало пыталась расчленить СССР и поощряла сепаратистские движения внутри страны.

Оценка значимости и достоверности опубликованных материалов - это дело, конечно, историков. Важно другое: некоторые обозреватели расценили появление этих материалов как несвоевременное и противоречащее ясно обозначенной позиции главы российского правительства. На самом деле противоречий здесь нет. Это был еще один штрих в сложной и неоднозначной картине событий конца тридцатых - начала сороковых годов XX века.

Позиция Путина, которой он придерживался и во время визита в Польшу, проста и понятна - в те годы ошибок было совершено много со всех сторон, их результатом и стала война. СССР тоже совершал ошибки, которые современная Россия признает, но разделить участников тех событий на "чистеньких" и "виноватых" без ущерба для исторической правды не получится. Отдельные аргументы в пользу этой точки зрения были небезупречны и спорны, но выяснять частности - дело историков. К заданному российским премьером масштабу подхода к оценке предвоенной ситуации и роли сторон в ней его оппоненты, видимо, оказались не готовы.

Неожиданную поддержку Путину оказала канцлер Германии Ангела Меркель. Впервые на столь высоком уровне она не просто в очередной раз признала вину своей страны за развязывание войны, но и вспомнила о миллионах изгнанных после победы из своих домов немцев, судьбы многих из которых сложились трагически. Происходило это на бывших территориях Германии и в той же Польше. Меркель назвала это "очевидной несправедливостью" и заключила, что "вещи нужно называть своими именами". Действительно, сложное было время.

После этого заявления в новом свете смотрится признание Дональдом Туском ненормальности положения, при котором Россия и Германия имеют в оценках прошлого гораздо меньше расхождений, чем Россия и Польша.

Долгожданная пресс-конференция глав правительств Польши и России поначалу, как и ожидалось, превратилась в дискуссию по историческим вопросам. Проходила она, впрочем, без особого накала. "Я сейчас не даю никаких оценок. Я не для этого сюда приехал, а чтобы отдать дань. Но история не имеет одного цвета, и ошибок было наделано огромное количество со всех сторон. А если кто-то ставит целью вытаскивать из старой заплесневелой булки изюминки для себя, а всю плесень оставлять одной стороне, то ничего хорошего не добьешься", - заявил Путин после очередного напоминания о Катыни.

Сравнение истории войны с заплесневелой булкой вряд ли войдет в список лучших афоризмов российского премьера. Туск настаивал на необходимости признания каждой стороной вины за содеянное, однако после напоминания об участии Польши в разделе Чехословакии дискуссию пришлось свернуть. Правда, польский президент историческую вину Польши в этом вопросе признал. "Это наш грех. Мы с трудом можем рассчитывать на прощение, но тем не менее это факт", - заявил Качиньский.

Кстати, прогнозы о найденном Группой по сложным вопросам, вытекающим из истории российско-польских отношений решении "катынского дела" не оправдались. Рекомендации правительствам об открытии засекреченной части российских архивов в обмен на снятие вопроса о Катыни с повестки дня в официальных отношениях или не были приняты, или в такой форме не существовали вовсе. Премьеры договорились продолжить изучение истории катынского расстрела в России и Польше. Архивы же Владимир Путин согласился открыть только в обмен на аналогичные действия польской стороны.

Постепенно противостояние в исторической плоскости перетекло в обсуждение насущных экономических вопросов. В головах слушателей еще не остыли горячие темы Катыни и взятия Варшавы, а премьеры уже обсуждали коррупционную составляющую межправительственных договоренностей по газу. Польша хотела бы увеличить закупки российского газа, по первоначальным планам соглашение об этом должно было быть подписано в ходе сентябрьского визита Путина в Польшу, однако дело неожиданно застопорилось.

Российский премьер объяснил причину задержки. Оказалось, что по неизвестной причине четыре процента акций совместного предприятия, управляющего газопроводом из России на территории Польши, достались некоему физическому лицу, причем с польской стороны. "Я не хочу никого обвинять и думаю, что надо посмотреть на коррупционность этого решения, причем с обеих сторон, потому что без согласия российской стороны этого сделать было тоже невозможно", - заявил Путин.

Польский премьер заявил, что по достигнутым договоренностям "газ не должен быть предметом политики" и "есть все шансы для завершения переговоров и подписания контракта". "Важно, чтобы контракт был подписан как можно быстрее - скорее всего, ранней осенью", - добавил он. Обмен мнениями по проекту газопровода по дну Балтийского моря в обход Польши также общности позиций не выявил, но и в открытый спор не перерос.

Экономические новости ко второй половине дня стали занимать все больше места в репортажах с места событий. Для российской стороны одним из ключевых событий стали переговоры Путина с украинским премьером Юлией Тимошенко. На фоне воинственной переписки президентов Виктора Ющенко и Дмитрия Медведева взаимодействие глав их правительств выглядит как образец конструктивного подхода.

Готовясь к этим переговорам, Тимошенко постаралась максимально "политкорректно" выстроить свою речь на церемонии. Максимум, что она позволила себе по отношению к России, так это пассаж о том, что полное освобождение Европы от порабощения, которое началось в Польше в 1939 году, закончилось всего два десятилетия назад.

Умеющая в нужный момент выглядеть как образец скромности, Тимошенко добилась от Путина "мира" в газовом вопросе. С Украины не будут взиматься предусмотренные контрактом штрафные санкции за недобор газа. Кроме того, решено усилить кооперацию в авиастроении. Речь шла о проекте самолета АН-70. "Российская сторона немножко скорректировала свою позицию по Ан-70, посмотрим, как можно было бы реализовать этот проект", - заявил Путин по окончании переговоров. Из всех, кто встречался в этот день с Путиным, Юлия Тимошенко выглядела наиболее выигравшей.

Урок более чем наглядный. Если хочешь добиться экономических преференций или уступок - не нужно наступать на больные "политические мозоли" партнера. Думается, если бы Тимошенко решила побороться за историческую справедливость, она тоже могла много чего сказать. Но пришлось расставлять приоритеты. Польские же власти, попытавшись в ходе одной встречи решить и наболевшие исторические и жгучие сиюминутные вопросы, безусловно проиграли.

И дело не только в том, чья позиция в историческом споре ближе к истине или нравственному идеалу. Дело совсем в другом. Если приглашаешь на могилы павших того, кого считаешь их нераскаявшимся палачом - не нужно, прикрываясь позицией жертвы, просить у него экономических преференций. Как говорится, выберите что-то одно: или снимите крестик, или, простите, наденьте трусы. Грубо, но точнее не скажешь.