В Германии завершился матч между чемпионом мира по шахматам россиянином Владимиром Крамником и компьютером Deep Fritz 10. Итог поединка, состоявшего из шести партий – 4:2 в пользу машины. Человеку, в отличие от матчей Крамник – Deep Fritz 7 (2002) и Каспаров – X3D Fritz (2003) не удалось выиграть у компьютера ни одной партии.
Человеческое, слишком человеческое
Результат, если вдуматься, весьма печален: даже в знаменитом матче Каспарова с Deep Blue в 1997 году, выигранном компьютером с перевесом в одно очко, одна из партий завершилась в пользу человека. Теперь компьютер повысил свою непробиваемость.
Вот характерная цитата из интервью Крамника накануне последней партии матча: "Я сыграл с Fritz около 60 тренировочных партий в быстрые шахматы, по 10 минут, причем только черными – и выиграл только две! Могу сказать, что было очень много ничьих... Поэтому я понимал, что и в матче будет много ничьих... только если я буду хорошо играть, а при плохой игре ничьих будет мало!".
Игра с компьютером чем-то напоминает путешествие на манер описанного в сказке "Алиса в Зазеркалье": "надо бежать изо всех сил, чтобы только оставаться на месте, а чтобы попасть куда-нибудь, надо бежать в два раза быстрее".
Вот эта постоянная необходимость "бежать в два раза быстрее", возможно, и стала причиной фатальной ошибки Крамника во второй партии – чуть ли не единственной, кстати, где он, по оценкам многих специалистов, имел реальные шансы на победу. И надо же такому случиться, что именно в этой партии Крамник пропустил мат в один ход! Таких "зевков" действующие чемпионы мира, во всяком случае, на официальных соревнованиях с классическим контролем времени, не допускали еще никогда.
По словам очевидцев, оператор Fritz Маттиас Файст некоторое время после сделанного Крамником хода бросал недоуменные взгляды то на доску, то на экран своего монитора, не в силах поверить, что чемпион мира допустил подобное. По окончании партии появилось множество комментариев из области когнитивной психологии, объясняющих, как же такое могло произойти.
Говорили о том, что матовая конструкция, имевшая место быть в партии, встречается чаще в задачах и этюдах, чем в практической игре, и о том, что Крамник сконцентрировал в этот момент свое внимание на другом участке доски, а на матовую угрозу не обратил внимания, потому что ход, ее создававший, имел другую главную цель – восстановление материального баланса.
"Это не совсем те шахматы, в которые надо играть против компьютера. Позиция в шестой партии была примерно равной, но компьютеру она оказалась по душе. Конечно, я понимал, что тяжело и мне нужно было рисковать, если я хотел выиграть, а мне хотелось победить. Так что я сознательно пошел на довольно серьезный риск, но не получилось в этот раз. Я знал, что у меня меньше шансов выиграть, чем проиграть, потому что компьютер силен в таких позициях. Я не могу себя винить, так получилось. Не думаю, что играл плохо, просто устоять человеку в таких позициях против машины очень трудно. Если такой матч пройдет еще раз, я буду опытнее и буду лучше играть. Учитывая, конечно тот факт, что у меня будет время на отдых и подготовку. А будет ли еще такой поединок? Это не от меня зависит, но я готов сыграть, и думаю, что эта история нынешним поединком еще не закрыта. Встреча была примерно равной, и бороться с компьютером можно".
Все это звучит правдоподобно, и все же, думается, в игре против живого противника Крамник такой ошибки бы не допустил. Поскольку во многом она наверняка является следствием колоссального напряжения, которое испытывает всякий – даже очень сильный – "белковый" шахматист в борьбе против "железного".
Ведь с первых же ходов человек "ходит по лезвию бритвы": малейшую ошибку компьютер использует с выгодой для себя, на "ответную любезность" рассчитывать не стоит, а уж о применяемой в соревнованиях людей тактике, заключающейся в попытке в трудной ситуации запутать противника в осложнениях, и говорить не стоит: общепризнано, что пытаться состязаться с компьютером в счетной игре – это самоубийство.
Машина либо просто не пойдет на невыгодный вариант, либо холодно съест предложенный материал и аккуратной защитой ликвидирует все возможные угрозы.
Вполне по-человечески объяснимо и поражение Крамника в шестой, заключительной партии. Счет 2:3, есть возможность спасти матч в случае выигрыша последней партии "по заказу". Однажды, в поединке на первенство мира против "белкового" партнера, венгра Петера Леко Крамнику это удалось, правда, белым цветом. Но против компьютера – черными – номер не прошел, и необходимость резкой игры на выигрыш против машины привела чемпиона мира к потере пешки, а затем и к закономерному проигрышу партии.
На человека постоянное давление противника, играющего черным цветом, и последовательное нагнетание напряжения за доской, может быть, и оказало бы какое-то воздействие, но компьютер не знает, что такое психология – он просто считает варианты. Между прочим, американский гроссмейстер Ларри Кристиансен назвал один из маневров машины в решающей партии матча – перевод ладьи по маршруту e1-e3-g3 для атаки королевского фланга черных – "маневром пещерного человека", однако, по мнению Крамника, идея была всего лишь необычна в сложившейся позиции, но отнюдь не плоха. Владимиру, наверное, виднее: если Кристиансен наблюдал за игрой со стороны и оценивал перевод ладьи из общих соображений, то Крамник за доской убедился, что проблем для себя белые этим ходом не создали, а значит, он имеет право на жизнь.
Преступление и наказание
Вообще матчи элитных гроссмейстеров с компьютерами привнесли в современные шахматы одну важную тенденцию: игра стала более "конкретной". Сейчас при анализе редко кто, в отличие от гроссмейстеров старой школы, решится отвергнуть ход только из-за того, что он выглядит вызовом всем известным принципам. Оказалось, что иногда "некрасивые" ходы опровергнуть не удается, а значит, они имеют право на жизнь, даже если не укладываются в рамки стандартов.
Нестандартная игра – вообще одно из орудий человека в борьбе с машиной, однако, как отмечал до начала матча сам Крамник, играть нестандартно не значит играть нелогично: "За это Fritz накажет тебя немедленно". Нельзя сказать, что в ходах Крамника в шестой партии отсутствовала логика, но сам чемпион мира оценил ряд своих ходов как "неострожные". За что и последовало, по его же словам, то самое "наказание": компьютер ослабил и выиграл пешку "а", причем использовал для этого угрозы на противоположном фланге. Кстати, интересно, как оценил эти угрозы сам Крамник. "Я был бы очень доволен такой позицией, играй я с человеком. Однако против компьютера там есть некоторые проблемы".
"Если присмотреться, то становится ясно, что Владимир Крамник играл на самом высоком уровне. Скажу честно, когда мы готовились к матчу, то не думали что он сможет так выступить. Российский гроссмейстер почти не ошибался, если не считать того зевка во второй партии. Вообще думаю, что нет в мире человека, который так смог бы играть с искусственным интеллектом. С другой стороны чувствовалась усталость в игре Крамника, если бы не этот поединок с Топаловым, нам было бы гораздо сложнее выиграть. Последнюю партию Крамник проиграл, потому что слишком хотел победить и пошел на обострение, а как раз тут компьютер силен, но в целом я бы не сказал, что мы выиграли, потому что были сильнее, скорее Крамник не играл на пределе своих возможностей".
Между прочим, Маттиас Файст заметил перед последней партией матча: "Компьютер постоянно совершенствуется, но и человек тоже". Это к вопросу о том, зачем вообще нужны такие матчи и что вообще они дают шахматному человечеству кроме гонорара в 500 тысяч долларов отдельным его представителям. Не исключено, что и люди научатся друг другу за доской эти самые "некоторые проблемы" создавать. И наказывать уже своих "белковых" противников за нелогичную игру нестандартными ходами. Собственно, процесс уже пошел.
Конечно, вряд ли люди начнут массово применять антикомпьютерные методы, аналогичные тому, что в почти кристально чистом виде встретился в первой партии матча, когда Крамник аккуратно упростил позицию до максимума, при этом оставил на доске шесть фигур, не давая компьютеру право подключить эндшпильную базу (а это было возможно только в случае, когда фигур, включая королей, на доске пять или меньше) – хотя бы потому, что у любого человека эта "база" находится в памяти и "подключается" когда угодно. Однако и бесследно такие матчи не проходят.
Другой вопрос – сколько их еще будет? Файст выразил намерение сражаться с людьми и далее, согласившись при этом с Крамником в том, что через 5 лет с компьютером вообще будет невозможно играть. Президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов, кстати, считает, что этот срок следует сократить более чем в два раза. Создателей Fritz понять можно: их детище приносит им не только моральное удовлетворение, и информация о том, что Deep Fritz 10 победил чемпиона мира, на иных сайтах сопровождается ненавязчивой гиперссылкой со словами "заказать программу вы можете прямо сейчас".
Однако это намерение вызывает в памяти разве что ответ Михаила Таля на вопрос одной журналистки "на какой разряд я могу рассчитывать, если выиграю 24 партии у Фишера и Таля?": "Если вы выиграете 12 партий у Фишера, я с вами играть не буду!" Можно без большого риска предположить, что если компьютер выиграет даже не 12, а хотя бы 4 партии подряд у Крамника, с ним тоже играть откажутся. Возможно, пути "белковых" и "железных" шахматистов в этом случае разойдутся окончательно, а создатели компьютерных программ возьмутся, например, за игру го, добавив популярности ей и себе.
Борьба с компьютером вне доски
Может быть, в этом случае менее острой станет проблема "читерства" – то есть использования компьютера для получения помощи в соревнованиях между людьми, где правилами такая помощь не предусмотрена совсем. Масштабы этого явления начинают уже пугать. В Нью-Йорке в понедельник 4 декабря прошла даже специальная конференция, посвященная борьбе с компьютерными подсказками.Сам факт ее проведения говорит о том, что проблема в связи с усилением компьютеров стала весьма болезненной. Впрочем, в этом шахматный мир имел возможность убедиться в ходе объединительного матча в Элисте, где, несмотря на беспрецедентные "антикомпьютерные" меры, скандал, связанный с возможным использованием подсказок машины одним из участников, стал центральным событием, затмив собой собственно шахматы.
Можно вспомнить еще весьма пикантную историю, произошедшую в 1999 году, когда 55-летний местный любитель Клеменс Альверман на турнире в Беблингере разгромил нескольких гроссмейстеров, объявив одному из них мат в восемь ходов, который эти самые гроссмейстеры не смогли найти в анализе даже сообща и который "увидела" только компьютерная программа. Это подтверждает, что подозрительные методы достижения победы могут использоваться не только на элитных, но и на массовых турнирах, где какой бы то ни было контроль наладить значительно сложнее.
Так что поединок Крамника с Fritz стал испытанием на прочность не только для Владимира, но и для королевской игры в целом. Остается надеяться, что угроза "компьютерной смерти" шахмат окажется столь же эфемерной, как и угроза "ничейной смерти", которая многим казалась неотвратимой лет 70-80 назад.
Андрей Сенцов