Автора этих строк с самого начала странной истории о поимке на автостраде в Малибу пьяного Мела Гибсона занимал вопрос: с какой стати примерный муж и отец изрядного количества детей, ревностный католик и очень успешный режиссер, актер и продюсер вдруг запил? И это после многих лет почти младенческой трезвости. Теперь же, после просмотра его "Апокалипсиса", все стало предельно ясно. Гибсон увидел, что натворил, и... "развязал".
С самого первого кадра становится понятно: Гибсон снимал эпический фильм. "Все великие цивилизации невозможно разрушить извне, пока они не разрушат себя изнутри", - грозно сверкает с экрана измусоленная всевозможными историческими и полуисторическими трудами фраза, и зритель в зале перестает хрустеть поп-корном, осознав желудком, что сейчас ему покажут истину. И не обманывается в своих ожиданиях.
Жили-были добрые мексиканские индейцы с хорошими зубами, бронзовыми телами, окруженные красивыми женщинами и очаровательными детишками. Главный герой, которого несложно выделить из толпы по особенно белым зубам и накачанному в тренажерном зале телу, был поразительно похож на известного футболиста Рональдиньо, чем вызывал к себе плохо объяснимую дополнительную симпатию. Индейцы никого не трогали, тихо изводили по лесам тапиров и прочую редкую живность, слушали по вечерам у костра сказки умудренных старцев, почитали предков и были счастливы.
Иногда они устраивали друг другу веселые розыгрыши. Например, советовали большому, но глупому соплеменнику, которому никак не удавалось завести детей, натереть свои первичные половые признаки кайенским перцем перед ТЕМ САМЫМ. А потом долго хохотали всем селением, когда несчастная супруга доверчивого увальня, пулей вылетевшая из родного шалаша, исступленно полоскала рот из собачьей миски. Почему именно рот? А кто их поймет, этих таинственных майя и их способы обзаводиться потомством.
А потом, в одно прекрасное мексиканское утро, пришли другие индейцы с очень злыми лицами, плохими зубами и в украшениях из человеческих челюстей. И собственно, в этот момент, по мнению Гибсона, весь эпос про канувшую в лету цивилизацию и начинается.
Пересказывать содержание этого творения не имеет смысла, это надо видеть. Стоит лишь намекнуть, что фильм четко разделяется на три части. В первой Гибсон предлагает зрителю насладиться идиллической картиной, которая мало чем отличается от изображения джексоновского Хоббитона из "Братства кольца", во второй зрителей ожидает зрелище в стиле какого-нибудь "Хостела" или "Пилы", ну, а третья - это абсолютно по-детски скопированные подвиги Джона Рэмбо из "Первой крови", местами густо перемешанные с иными известными фрагментами голливудской классики.
Маленький пример. Главный герой продирается сквозь джунгли, унося ноги от преследующего его по пятам врага, который любит коллекционировать фрагменты человеческого скелета. В последний момент он успевает спрыгнуть с устрашающего водопада, чтобы через несколько минут, утирая грязь с лица, твердо решить, что бегство бессмысленно и пора дать супостату бой не на живот, а на смерть. Кто-то может подумать, что это "Хищник". Нет, это "Апокалипсис" мистера Мела Гибсона.
Кстати, как вы думаете, сколько раненный стрелой навылет в область печени человек может бежать по джунглям? По версии Гибсона, как минимум, сутки, совершая на бегу многочисленные акробатические трюки, предпринимая дерзкие вылазки против врагов и не забывая временами предаваться трогательным воспоминаниям о своем оставленном семействе.
Вообще вся драматическая составляющая картины взывает исключительно к самым элементарным человеческим инстинктам. Ну у какого нормального зрителя сердце не обольется кровью, когда индеец с плохими зубами выхватывает из рук у рыдающей матери младенца? Или когда несчастные дети плачут у трупов своих убиенных родителей. Кто не сожмет зубы до образования желваков, когда увидит мужественного отца, в последний момент своей земной жизни убеждающего сына не страшиться смерти? Кто не захочет помочь утопающей прекрасной индианке, которая поднимает над водой своего старшего сына и одновременно рожает младшего? Гибсон точно знает: вот в эту минуту девочки полезут за салфетками, а мальчики судорожно сглотнут и расправят в благородном порыве плечи.
На фоне всего вышеперечисленного известные по учебникам истории ритуальные вивисекции майя, которые Гибсон демонстрирует с расстановкой и чувством, совершенно теряются и смотрятся лишь неким этнографическим экскурсом. Ну испытывали древние народы Мексики и Гондураса неприятную потребность изымать человеческие внутренности, дабы умилостивить их труднопроизносимых богов. Ну любили они собираться семьями, чтобы насладиться этим зрелищем и разукрасить своих детей кровью очередной жертвы.
Если именно это увлечение мистер Гибсон использовал для демонстрации разложения цивилизации майя, то ему стоило бы вспомнить, что примерно в то же время его европейские предки забавлялись тем же самым: сжигали во имя Божие людей на кострах только за то, что они осмеливались сказать, будто Земля вертится вокруг Солнца. И это нисколько не мешает западной цивилизации здравствовать и поныне.
В целом, последнее творение гражданина Гибсона представляет собой двухчасовое нагромождение эпизодов погонь, охоты на животных и людей с обязательной последующей разделкой туш и тех и других, бездарных ландшафтных съемок и поразительно нескладных спецэффектов. А ставшее его визитной карточкой увлечение мертвыми языками, столь хорошо сработавшее в "Страстях Христовых", вызывает при просмотре "Апокалипсиса" лишь мучительное желание выключить звук. Эта потребность подпитывается и ужасающим саундтреком, главной частью которого являются нехитрые партии на африканских тамтамах, сопровождаемые африканскими же придыханиями и криками.
Но есть в фильме и один очень сильный эпизод, ради которого стоит подвергнуться этому этнографическому испытанию. Эпизод, который, по замыслу автора, должен был вывести зрителя на пик сочувствия к великой цивилизации. Белые паруса кораблей конкистадоров, колышащиеся над безбрежным океаном.
Вот здесь бы и осознать весь ужас пропасти, куда загнали себя индейцы с плохими зубами. Но нет. Как раз в этот момент и хочется ползти по великолепному песчаному пляжу навстречу приближающимся лодкам с придушенным шепотом: "Наши!". Ибо никакой жалости ни к кому из персонажей этой картины не испытываешь. При всем старании и мучительных раздумьях о своей неспособности сопереживать народу, пусть даже он и изобрел точнейший лунный календарь и построил внушительные пирамиды.
Быть может, дело в том, что те, приплывшие в лодках, олицетворявшие собой западный мир и творившие потом всякие ужасы в завоеванном Новом Свете, создали в дальнейшем современную медицину, интернет и другие мелочи, без которых невозможно представить нашу действительность. А быть может, дело в том, что Мел Гибсон, погрязнув в политкорректности, просто не сумел пробудить истинное сочувствие к погибшей цивилизации или отдельным ее представителям. Видимо, он это понял и... "развязал".
Непонятно лишь одно. В последовавшей за его задержанием перепалке с полицейскими, Гибсон, как известно, обвинил в разжигании всех войн евреев. И здесь возникает тревожное ощущение, что Гибсону удалось сделать великое историческое открытие. Неужели Эрнан Кортес был...?!
Приятного просмотра.