Последние несколько лет Россия стабильно занимает 1-2 места в рейтинге мировых поставщиков вооружения и военной техники. В 2005 году Россия поставила оружия за рубеж на 9,5 миллиардов долларов, более семи из которых были получены от продажи военного снаряжения в развивающиеся страны.
Китай, Индия, Вьетнам, Малайзия, Индонезия, Иран, Сирия, Египет, Йемен, Венесуэла, Колумбия, Перу - этот список можно продолжать. Что заставляет руководство этих и многих других государств покупать оружие с клеймом "сделано в России"?
Выбор российского оружия для каждой страны обусловлен различными факторами. В основном, они сводятся к следующим группам:
В зависимости от конкретных условий, те или иные обстоятельства могут иметь большее или меньшее значение. Как правило, выбор в пользу определенной страны-поставщика обусловлен одновременным наличием ряда факторов.
Значение различных условий со временем изменяется - в силу старения техники, изменения политической обстановки, появления принципиально новых видов вооружения, а также под воздействием стран, заинтересованных в поставках своего оружия в конкретный регион.
Так, например, перевооружение большинства стран восточной Европы на американскую и западноевропейскую технику связано со вступлением этих стран в НАТО и принятием соответствующих стандартов вооружения. С другой стороны, переориентация Венесуэлы на оружие российского производства вызвана политическим конфликтом с США, поставившим под угрозу дальнейшие закупки оружия и боевой техники для вооруженных сил Венесуэлы.
Следует отметить, что тактико-технические характеристики самого оружия в данном "пасьянсе" играют второстепенную роль. Покупателя интересуют не столько сами километры дальности и тонны веса, сколько совокупная выгода/убытки от приобретения определенного образца техники у конкретного производителя. При всем превосходстве Су-30 над F-16 при практически равной цене этих машин, российский самолет не появится на вооружении какой либо страны НАТО, поскольку политические последствия подобного шага окажутся более значимыми, чем выгода от приобретения более мощных истребителей.
В ряде случаев вопросы поставки оружия становятся предметом для политических и экономических игр, особенно в странах, обладающих достаточными возможностями для того, чтобы самостоятельно выбирать политических и экономических партнеров. Классическим примером таких игр является тендер на поставку 126 истребителей для ВВС Индии, в котором участвуют несколько крупнейших производителей боевых самолетов. Никто не сомневается в преимущественных шансах модернизированного "изделия" ОКБ Микояна, обусловленных рядом вышеназванных условий, но наличие конкуренции позволяет Индии добиваться более выгодных условий контракта.
Другим примером является кампания за отмену эмбарго на поставку оружия Китаю, начатая по инициативе Франции. Эта кампания оказывает воздействие на российских производителей оружия, для которых Китай в последние 15 лет является одним из главных источников дохода.
В частности, угроза потерять китайский рынок боевых самолетов (или его часть) может заставить Россию принять решение о поставках в Китай уникальных систем, в настоящее время не экспортируемых. К таким системам относятся, например, оптико-локационные станции (ОЛС) для истребителей Су-27 и их модификаций, которыми оснащены самолеты ВВС России.
Страны-производители, стремясь продать свое оружие, поднимают его привлекательность различными путями. Кто-то предлагает объединить соглашения о поставках оружия с договорами об экономическом сотрудничестве, предлагая вернуть часть прибыли в виде инвестиций, либо организовать на территории страны-покупателя высокотехнологичные ремонтные и производственные предприятия, кто-то обещает те или иные политические преференции.
Картина сильно изменилась по сравнению с эпохой холодной войны, когда для того, чтобы стать покупателем советского или американского оружия, достаточно было принести "вассальную клятву", и получать боевую технику от "сюзерена" зачастую задаром. Торговля оружием действительно становится торговлей, в которой экономические факторы начинают приобретать ничуть не меньшее значение, чем политическая верность.
Илья Крамник