«В дочки-матери я наигралась по самые гланды» Почему российские женщины не хотят рожать детей

Татьяна, 38 лет, художник, в разводе

Фото: Светлана Сковер

— Я интроверт. И процентов пятьдесят времени мне надо быть в полном одиночестве. То есть ребенок, беременность — с одним и тем же существом внутри, скажем так, я не выживу. Когда я очень долго с людьми, мне настолько тяжело морально, что меня просто как будто катком прокатывают. Мне надо быть одной, чтобы успеть просканировать себя, свои мысли, свои ощущения.

Я еще в детстве поняла, что проще быть отличницей и тогда дома можно делать что угодно — на тебя родители совсем не обращают внимания. Брат не был отличником, так родители с ним постоянно сидели. Такая жуть.

Когда мы начали вместе жить с бывшим мужем, родители начали интересоваться, когда же внуки. При этом у меня было ощущение как в магазине, когда тебе начинают всучивать что-то, а ты не успеваешь опомниться и не понимаешь, почему тебе это не надо.

Периодически я с детьми общаюсь. Я работаю в кинолагере, даю мастер-классы. Мне проще какое-то время работать с детьми «оптом», с несколькими десятками, чем постоянно с одним своим.

Ксения, 27 лет, фотограф, есть молодой человек

Фото: Светлана Сковер

— У меня очень хорошие родители: что бы я ни делала, какие бы у меня ни были закидоны, поддерживали всегда, любили, опекали. Сейчас я выросла, они начали заниматься собой, путешествовать, куда-то ходить, и поняла, сколько времени и сил я у них отнимала всю свою жизнь, и что я не готова на такие жертвы.

Или это: «не рожала — не женщина», «женщины должны рожать, потому что это нужно государству». Мне не нравится осознавать себя инкубатором. Роботов делайте, вот.

С 19 лет я живу одна. В детстве у меня не было своей комнаты, поэтому при первой возможности я обзавелась личным пространством и большей независимостью. Со второго курса я работаю, чтобы не попадать ни под чью опеку, хотя я могу попросить у родителей денег, но я никогда этим не пользуюсь.

Потом, даже с очень близким человеком, если я с ним 24 на 7, я начинаю испытывать дискомфорт. Но если это ребенок? Как объяснить маленькому человеку, что мама не хочет его видеть, потому что ей нужно личное пространство?

Мне не нравится зависимость детей, когда родители им говорят, что «вот, ты там должен то-то». Возникает очень большой соблазн манипулировать человеком, и этому многие поддаются. И я, скорее всего, поддамся. Поэтому я не хочу реализовываться через детей, потому что это было бы не очень честно. Мне будет стыдно и неприятно, я буду считать себя плохим человеком.

Наташа, 42 года, художник, замужем

Фото: Светлана Сковер

— Чайлдфри всегда считали за людей, у которых что-то не в порядке с головой. Также как гомосексуалисты и лесбиянки.

В сорок лет мне пришло осознание. Вот мы рождаемся, растем, развиваемся, потом процесс старения начинается, а внутри-то мы остаемся теми же детьми. И дети рожают детей и воспитывают. В меня это вселило дикий ужас.

Мои родители какие-то вещи делали неправильно. Например, мне запрещалось четверки домой приносить: лупили класса до седьмого.

У нас нет культуры родственных отношений. Стереотип о том, что любовь возникнет сама, он совершенно шокирующий и опасный: отношения с собственным ребенком — это тяжкий труд. Одна моя знакомая рассказывала, как мама в детстве ругалась матом на нее с братом, папа под кровать их загонял и шваброй колошматил, а сейчас мама стала очень набожная и совершенно не помнит, как она матом разговаривала и к стулу привязывала. Дети убивают своих родителей, обворовывают, причем это сплошь и рядом. Какие там скрепы вообще!

Рожать, чтобы в старости поднесли стакан воды, — посыл нехороший: ты выращиваешь пропитание, как поросенка.

Я считаю, ребенок — это не случайная вещь, она должна быть спланирована, она должна быть обдумана, она должна быть понята. Но если я это запланирую, да, я это сделаю, и я бы даже скорей склонялась к позиции усыновления. В этом мире много детей, которым нужна любовь и забота.

Вера, 38 лет, художник contemporary art, свободна

Фото: Светлана Сковер

— К детям я равнодушна. Никогда их не хотела. Обычно, как только говорю, что художник, вопросы отпадают, очень удобно.

В своих работах я часто обращаюсь к теме жизни и смерти. О смерти я начала задумываться где-то с четырех-пяти лет. Не о своей, было страшно за родителей, и не как я без них, а как они без меня Там. Мои проекты могут показаться мрачными, но на деле они оптимистичные. И все же биологическая смерть — единственное, на что мы пока не можем повлиять, все остальное подвластно.


Мои проекты — это мои дети, каждый достаточно тяжело дается, эмоционально выжимает. Это поиски, сначала ты в тонусе, в эйфории, жизнь замечательна, потом тебя начинает бросать в какие-то крайности, думаешь, что ты ничтожество, самобичевание начинается… Ну, и какие могут быть дети...

Дети моих друзей меня любят, мы друг друга понимаем, и они меня слушают. Я с ними не сюсюкаю, общаюсь на равных. Себя называю Фрекен Бок. Подружки мои, если дети не слушаются, шутят: «Сейчас отвезу тебя к Вере», а они: «Давай! На сколько?» ... С чем это связано? Ну, наверное, с тем, что я прекрасный человек!

Клавдия, 44 года, психолог, замужем

Фото: Светлана Сковер

— Так получилось, что, когда мне было три с половиной года, у меня погиб отец, и мать очень сильно переживала эту трагедию своей жизни. Так сложились обстоятельства, что я была вынуждена рано повзрослеть и стать в три с половиной года в каком-то смысле матерью своему младшему полугодовалому брату.

Так что в дочки-матери я в детстве наигралась по самые гланды и сейчас не готова и не хочу воспроизводить тот опыт, который у меня был в детстве.

Когда я общаюсь с детными людьми, у меня иногда возникает ощущение: они уже так нахлебались своей детности, что очень хотят, чтобы и я в этот котел попала, чтобы я тоже похлебала бы десертной-то ложечкой вот это вот все. Создается впечатление, что они пытаются меня туда заманить. Я в таких случаях говорю: так, «окситоциновые наркоманы», отстаньте.

Сказать, что я убежденная чайлдфри, я не могу. Я не исключаю ничего в своей жизни, но при этом, если ребенок не случится, я точно не умру от той самой жажды на смертном одре.

Мария, 30 лет, игротехник, свободна

Фото: Светлана Сковер

— Дети не вызывают у меня умиления. Я их избегаю. Вот до такой степени. Я не понимаю, как мне с ними общаться, не умею и не хочу учиться этому. Мне дайте двенадцатилетнего, я буду с ним общаться как со взрослым человеком. Я, кстати, работала с трудными подростками, когда педагогический закончила.
К двадцати пяти годам я точно знала, что не буду рожать. Когда это осознала, подумала: «Вау, а что, так можно? Как круто, как здорово!.. Можно откинуть кучу гемора из своей жизни». Как камень с души упал.

Я не хочу, чтобы в моей жизни кто-то появлялся, кто бы без меня не мог. Это нереальной степени ответственность, к которой я не готова и не хочу ее брать на себя, я знаю, что это такое.
Для меня отсутствие детей — прежде всего, колоссальное освобождение самого ребенка. Где гарантия, что у меня проснется материнский инстинкт? Я не имею права обрекать его на мою нелюбовь, а в старости — на заботу обо мне.

Мне говорят, «родится и сразу станет для тебя вселенной». Но у меня уже есть вселенная, это я, зачем мне вторая?

Ольга, 42 года, дизайнер-архитектор, в разводе

Фото: Светлана Сковер

— Близким объяснила, а остальные пусть думают, что хотят. В момент, когда в браке отношения подошли к кризисной точке, муж сказал: «Может быть, все-таки надо родить?» Но это полная чушь, дети никогда никого не удерживали...

Когда я получала свое первое образование в медучилище, мы проходили практику в детском отделении педиатрии, и там было двое маленьких детей до года — отказники. Это была полная катастрофа для меня, истерика: не могла зайти к ним, не могла это видеть. Ощущение боли за них, обида, злость на родителей, на общество… а что будет с ними дальше? Если б была возможность, наверное, забрала. Вот это единственный опыт работы с детьми. Это было 10 минут...


Дети — это не просто гигантская ответственность, это нечто большее, что невозможно описать.

Решение быть чайлдфри не зависит ни от материального, ни от физического положения. Если бы случилась беременность — оставила бы и была совершенно ненормальной мамой, абсолютно сумасшедшей.

Елена, 50 лет, фрилансер, замужем

Фото: Светлана Сковер

— Один мой учитель по йоге сказал, что принять решение не иметь детей — это величайшая смелость для женщины. Моя мама была гинекологом и вместо продленки я ходила в роддом. Я маленькая девочка, а тут все эти орущие женщины, разговоры акушеров, как рукой залезть и вытащить ребенка и так далее. В восьмом классе я сказала, что буду врачом. Чтобы отвадить от профессии, мама пригласила к себе на дежурство смотреть, как проходят роды. В итоге маме переубедить меня не удалось, но, наверное, таким образом она отвратила меня от материнства.

Мама пять раз делала аборты. Но в итоге родила мне брата — чтобы «я не была одна». А в двадцать пять лет брат покончил жизнь самоубийством. Я представляю себе этот ужас, когда мама открывает дверь и видит своего мертвого ребенка. И это была большая жирная точка в моем решении не заводить детей.

Мне был тридцать один год, и я перестала обманываться и честно призналась себе, что не хочу рожать.

Катерина 31 год, косметолог-эстетист, замужем

Фото: Светлана Сковер

— Когда ты рожаешь ребенка, ты возвращаешься в прошлое. Мне это неинтересно, я не хочу с ребенком математику эту учить, не хочу Агнию Барто заново читать и так далее.

Мама говорит мне: «Ты роди ребенка, а я его буду воспитывать». Вот это у меня вызывает шок. А я-то как себя потом чувствовать буду? Как в глаза ему смотреть буду? Приеду и скажу: «Привет, дочка! Ты меня помнишь? Я твоя мама!», а она мне: «Ты кто вообще, тетя?»
Ко мне на процедуры ходит девочка, она только-только первого родила и говорит: «Второго же надо», и с таким несчастным выражением лица! Я говорю: «Кому надо-то? Ты хоть оклемайся сначала, подрасти первого…»
Если у меня будет ребенок, и, не дай бог, он заболеет или что-то страшное случится, я просто сойду с ума, я буду до конца жизни погружена в этого ребенка, и у меня отвалятся муж и все хобби, я потеряю все.

Тоня, 33 года, куратор проектов современного искусства, замужем

Фото: Светлана Сковер

— Я выросла с желанием быть супергероем, написать книгу, стать журналистом, у меня постоянно какие-то были цели карьерные.

Меня, например, устроил вариант, что, если бы я была мужчиной, и какая-то женщина от меня родила, но мы не были вместе. Это настоящее наслаждение, когда ты можешь просто приезжать, дарить подарки, играть и уезжать. А самое потрясающее — ты всегда будешь любимым и незаменимым, и вообще единственным.
У меня в детстве был щеночек, но папа его забрал, потому что он везде гадил и все портил. Сейчас я купила точно такого же черно-белого, назвала его Беляшом и подумала: «Проверю, какая я мама».

Ну вот, я могу уехать, отдать его кинологу и не беспокоиться вообще о нем: ни звонить, ни писать, хотя он мне очень нравится, я, наверное, даже его люблю...
На утверждения, что женщины существуют, чтобы родить, я говорю: вот вы родились с идеальным телосложением со всеми задатками бегуна, и что? Вы всегда выбираете: будете вы бегать или нет. Так и женщина делает выбор.
Мама была очень рада моему решению, сказала: «Прекрасно, ты сможешь уделить своей жизни больше времени». Она, например, сейчас пошла заниматься тем, что ей нравится: цигун, какие-то практики. И вот я говорю: «Ты прожила жизнь, ты себя-то заметила?»