Ровно десять лет назад, 11 мая 2014 года, в Донецкой и Луганской народных республиках прошел референдум о политическом статусе этих регионов. Вопрос, вынесенный на референдум, звучал так: «Поддерживаете ли вы Акт о государственной самостоятельности Донецкой (Луганской) народной республики?». Вариантов ответа было два: «да» и «нет». Как показало время, те события предшествовали вхождению регионов в состав Российской Федерации. Как проходил референдум и что значили его результаты для населения ДНР и ЛНР, «Ленте.ру» рассказала его непосредственная участница, жительница Авдеевки Юлия Андриенко. Ниже — ее рассказ.
«Люди в Донбассе по своей ментальности — русские»
Мне 47 лет, по паспорту я украинка, но дедушка у меня из Курской области, а бабушка — из кубанских казачек. Я родилась в городе Ясиноватая, но потом родители, молодые специалисты, получили квартиру в Авдеевке. Это все Донецкая область. Мама работала в управлении Авдеевского коксохимического завода — крупнейшего в Европе, отец преподавал, потом стал директором железнодорожного училища.
Юлия Андриенко
Я окончила Краснолиманское медицинское училище и 13 лет отработала на скорой в медсанчасти при Авдеевском коксохимзаводе. Ездила на производственные травмы: кого-то ударило током, кого-то в шахте привалило, кто-то под тепловоз попал — весь этот очень тяжелый промышленный травматизм.
В 2011 году сбылась моя давняя мечта: будучи уже взрослым человеком, я поступила в Донецкий университет на факультет журналистики. Я была очень активной студенткой и начала писать с первых же дней. Меня заметили и пригласили в пресс-службу университета.
Когда я поступала, у нас было собеседование на журфаке, и один из вопросов — почему нужно учить украинский язык. И я писала: а почему в Японии не вызывает вопросов, что нужно учить японский язык, а в Германии — немецкий? Но тогда украинский язык в Донбассе был чем-то фольклорным, вроде вышиванки или веночка. Начиная со школы серьезно к этому никто не относился. По-украински никто не разговаривал, даже на суржике. Разве что в селе можно было встретить бабушку, которая на украинском разговаривала. И люди в Донбассе по своей ментальности — русские.
Но в 2011-2012 годах я училась уже в абсолютной атмосфере украинизации.
Привозились альтернативные учебники украинской истории из Канады, бронебойная публицистика про голодомор, как Украину притесняли, как притесняли поэтов и писателей, бедных-несчастных украинцев. И все это делала Россия. Подавалось вот так. Не было альтернативы
Приглашались перспективные студенты и им это все дарилось — нате вам, пожалуйста. Этих студентов вывозили летом в школы экономического развития, лидерства, давали путевки на отдых за границей. И все это под солнцем русофобии: «Вы что тут, до сих пор на Россию ставите? Россия отсталая, вы тут не мыслите масштабом Европы». Это все делалось вот так — очень умно, тонко, и студенты эти получали разные ништяки.
Донецкий национальный университет
Фото: Andrew Butko / Wikimedia
В Донецком университете проводились Недели Германии, Недели Франции, Недели Израиля, все это было красиво обставлено, гости принимались очень хорошо, им выделяли места в лучших гостиницах, Донецк показывали. И это было бы неплохо, если бы при этом присутствовала Россия. Вот только дней России я не помню. Россию оттеснили, ее нигде не представляли, а у этих детей альтернативы не было. Тут их везде возят, везде приглашают, какие-то национальные проекты предлагают, за которые они иностранные гранты получают.
Вот так и обрабатывались студенты. Я — тетя тридцати с лишним лет, на меня это не действовало, а они же еще совсем дети. Я видела, как они с сомнением заходили в аудиторию, а в конце вставали и пели «Ще не вмерла Украина». Дети же, из них же лепить — милое дело. Все это было.
«Была надежда, что мы повторим путь Крыма»
А дальше был Майдан и 2014 год. Донбасс не сильно в этом участвовал, в основном наблюдал. Многие Майдан осуждали, даже среди молодежи. А я была в ужасе. Появилось предчувствие огромной беды. Сны такие снились, такой липкий ужас: что-то будет. Муж начал курить — он несколько лет не курил. Конфликты начались с некоторыми людьми, даже в университете у нас в группе.
Раньше эти люди казались такими пассивными — и вдруг начали выступать против России: «Россия всегда хотела нас захомутать!» Я им: «Ребята, вы чего?» А они: «Так ты совок! Что ты знаешь!»
И это Донецк! Я представляю, что творилось в Центральной и Западной Украине. Я всегда была активна в соцсетях, и мне начали с Украины писать: «Ты донецкое быдло!»
16 марта 2014 года в Крыму прошел референдум, в ходе которого более 95 процентов проголосовавших высказались за воссоединение Крыма с Россией на правах субъекта Российской Федерации. Явка составила 80 процентов. Через несколько дней (21 марта) президент России Владимир Путин подписал конституционный закон о принятии новых регионов в состав страны.
6 апреля жители юго-востока Украины, несогласные с политикой новых властей (22 февраля в результате острого политического кризиса в стране произошел госпереворот), захватили ряд административных зданий в Донецкой, Луганской и Харьковской областях. Они требовали решения вопроса о статусе русского языка и проведения конституционной реформы с децентрализацией регионов вплоть до федерализации.
7 апреля и.о. президента Украины Александр Турчинов объявил о создании антикризисного штаба и заявил, что против всех, кто взял оружие в руки на востоке Украины, «будут проводиться антитеррористические мероприятия». В тот же день в Донецке был создан Республиканский народный совет, который объявил о суверенитете Донецкой народной республики (ДНР) и принял решение о проведении 11 мая референдума о статусе региона.
15 апреля Турчинов объявил о «силовой фазе» операции на юго-востоке Украины. Начались первые вооруженные столкновения между подразделениями украинской армии и Национальной гвардии с одной стороны и отрядами ополченцев — с другой.
27 апреля в Луганске провозглашена Луганская народная республика (ЛНР), и также принято решение провести референдум о самоопределении.
11 мая, в условиях продолжающейся силовой спецоперации киевских властей на востоке Украины, в Донецкой и Луганской народных республиках прошли референдумы о самоопределении.
12 мая был провозглашен государственный суверенитет Донецкой и Луганской народных республик.
14 и 18 мая приняты конституции обеих республик.
24 мая подписано соглашение об объединении ДНР и ЛНР в Союз народных республик — Новороссию.
Для меня 2014 год — это Русская весна. Дом правительства в центре Донецка ребята несколько раз брали. Окончательно 6 апреля, в мой день рождения. И я помню, что пришла 7 апреля, принесла ребятам несколько блоков сигарет, какие-то напитки, вкусняшки, и сказала, что они взяли областную администрацию в день моего рождения, а я принесла им подарки. Но подарки — не отдарки, и чтобы они держали и не отдавали, потому что до этого их дважды оттуда выбивали.
Была надежда, что мы повторим путь Крыма. Нас Россия не бросит. Мы не останемся на съедение этой Украине. Сейчас звучит наивно, конечно. 7 апреля объявили о создании Донецкой народной республики. Это было Благовещение — знаете, как благая весть! А через какое-то время началась подготовка к тому самому референдуму.
11 мая 2014 года, жители Донецка пришли на референдум о независимости Донецкой народной республики
Фото: Marko Djurica / Reuters
Участники торжественного шествия в Донецке, посвященного Дню самопровозглашенной Донецкой народной республики
Фото: Игорь Маслов / РИА Новости
«Страшно было, мы ведь ничем не защищены»
Мне позвонили друзья из Авдеевки: «Юля, ты активная, будешь заместителем председателя на участке?» А у меня в Twitter ник — Дочь Новороссии. Новороссия — это была мечта. И так страшно было — мало ли, нападение на участок, мы ведь ничем не защищены, не вооружены. Мы же вообще вне закона, нам все время об этом напоминали.
Встретились в Исполкоме.
Пришли ребята нас защищать. Ножки от офисной мебели скрученные — все их вооружение. Предложили нам положить мокрые салфетки, чтоб если кто-то газ пустит, можно было закрыть лицо. Но даже тогда это было счастье и надежда, что все получится и что Донбасс будет Россией
Я работала заместителем председателя участка в 6-й школе, на бульваре Шевченко. Ее сейчас нет — она сгорела, туда прилеты были.
У нас был большой участок. Я первый раз работала в качестве члена комиссии, раньше ни в чем таком не участвовала, просто как избиратель приходила. А девочки говорили: никогда такого не было! Люди шли, и шли, и шли... С песнями, с цветами, радостные. Лавина! С 10 утра мы были вынуждены закрывать двери и пускать людей порциями по 10-15 человек. Ветеран был, его под руки привели — с медалями, в белом пиджаке. Чуть не расплакался: «Наконец-то, дочка, я дождался! Поставьте за меня роспись».
Местная жительница у разрушенного блокпоста на одной из улиц города Славянска
Фото: Сергей Козлов / ТАСС
Был только один случай агрессии за все время проведения референдума. Ворвалась к нам бабка, седая, в вышиванке, не знаю вообще, откуда она взялась — наверное, завезенная… Авдеевка — такой же донбасский город, как и Донецк, люди туда приехали со всех уголков России, когда Донбасс после войны восстанавливали. Эта бабка начала вырывать у нас бюллетени и кричать: «Что вы тут устроили! Авдеевка и Донбасс — это Украина, я вам не позволю!» Я говорю: «Слушайте, а чего вы не позволите? Берите и голосуйте против». А эта безумная старуха — она была как олицетворение Украины. Безумная, нелепая, злобная и беспомощная. А так ни одного человека не было, кто бы против был. Люди шли и шли. Это был такой семейный праздник. Шли семьями, голосовали.
«На Украине нас называли сепарами, титушками, террористами»
Тогда ходило мнение, что после этого референдума через неделю будет референдум о вступлении в Россию. На Украине нас назвали сепарами, титушками, террористами. Турчинов уже 7 или 8 апреля сказал, что мы террористы и нас надо убивать. А мы тогда только пожимали плечами: ну не могут же они на самом деле! Мы тогда были очень наивны, еще не битые жизнью. Все говорили: надо потерпеть!
Билютени референдума 2014 года на избирательном участке в Авдеевке
Помню, подошла соседка, учитель младших классов. «Я, — говорит, — за Россию проголосую. Я в Питере училась, и я все это прекрасно чувствую и понимаю, что это наша дорога. Но ты веришь, что нас оставят в покое?» Я отвечаю: «А что с нами могут сделать?» Тогда многие еще и представить не могли, что можно за это начать людей убивать. Хотя уже 12 апреля в 5 или 6 утра мне позвонил однокурсник. «Мы, — говорит, — на полу с женой. Нас бомбят, по-моему, у меня уже окон нету. Славянск под обстрелом». А я же в Красном Лимане училась, Славянск рядом, у меня там очень много друзей.
В тот момент нам казалось, что сейчас вмешается Россия — и все это быстро прекратиться. Ну как это — XXI век, а людей обстреливают, как это возможно! А потом пошло: одна гибель, вторая...
Но и в Славянске, и в Красном Лимане — везде люди вышли, не побоялись и проголосовали. Хотя Славянск на тот момент уже обстреливался.
Мы свернули работу участка, погрузили эту урну, она была полная, в машину, а сами пошли пешочком в другую школу, где нам выделили спортзал. Там окна только вверху были — если вдруг стекла посыплются, чтобы нас не поранило. Сидели на полу, высыпали бюллетени и считали. Так вот, там было процентов 95 за Россию, да я думаю — там все 100 были, просто какие-то оказались испорчены. Например, там сердечки нарисованы. Или написано «Путин, я тебя люблю».
Нам ничего не платили за эту работу. Даже обедов не было. Мой муж и чья-то мама объединились, что-то нам приготовили, принесли. Мы даже выйти на улицу не могли, чтобы спину разогнуть, потому что столько людей ты не бросишь, не уйдешь никуда.
В ДНР к референдуму было отпечатано более трех миллионов бюллетеней. За независимость проголосовали 89,7 процента жителей, против — 10,19 процента. Явка составила 74,9 процента. В ЛНР, где было зарегистрировано 1,6 миллиона избирателей, явка составила 75 процентов. 96,2 процента проголосовавших высказались в поддержку акта о государственной самостоятельности, 3,8 процента — против.
«Мы стали Россией»
Следующего референдума, на этот раз о вступлении в Российскую Федерацию, на Донбассе ждали больше восьми лет. Этот референдум уже не стал для нас неожиданностью. Люди его ждали, они шли к этому столько лет, но он не стал чем-то само собой разумеющимся. Нет, радость была. Как, знаете, в песне: радость со слезами на глазах.
Подсчет голосов после закрытия избирательного участка в Мелитополе. Референдум о вхождении ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей в состав Российской Федерации прошел с 23 по 27 сентября 2022 года
Фото: РИА Новости
Донбасс ни при каких условиях не может вернуться в Украину. Абсолютно ни при каких. Об этом еще можно было говорить в 2014 году — при условии автономии с широкими полномочиями. И, наверное, тогда бы это на Донбассе приняли. Но как пошли обстрелы — даже те, кто был поначалу за Украину, вернуться уже не захотят. Вот есть ясновидение, а есть яснознание. У меня было яснознание: мы будем Россией однозначно. Мы стали Россией. Не будет легко, не будет… А вот знаете, что еще бывает обидно, — услышать в России, как говорят: из-за вас это все, вот у меня там сын погиб, его мобилизовали. Вы же начали. Вас же Путин тогда просил не проводить референдум, а вы провели…
Они в любом случае полезли бы, смяли бы нас и дальше полезли. У меня сомнений нет, что цель — не Донбасс, не Украина, цель — Россия. К сожалению, не все это понимают
А вот поймут. Не хотелось бы только, чтобы поняли через тяжелые испытания.