Многие выпускники лучших школ России показывают отличные результаты на ЕГЭ и поступают в топовые вузы. Однако не все они готовы рассказать, что за высокими баллами скрываются годы подготовки в тяжелых условиях и унижения, которым их подвергали преподаватели и администрация школы, считающие, что только кнут без пряника поможет ученикам получить блестящие знания. С чем приходится сталкиваться одаренным ученикам и что они думают о своем обучении годы спустя — в материале «Ленты.ру».
«Опоздал на минуту — учись в дверном проеме»
София, выпускница престижного лицея в Московской области:
С первого класса я училась в подмосковной школе, которая затем получила статус лицея. Это произошло почти сразу после того, как я выпустилась. Мама отправила меня туда по рекомендации, хотя школа совсем не подходила мне ни по прописке, ни по месту жительства. Год я ходила на подготовительные курсы, потом сдала норматив по количеству прочитанных слов в минуту. Меня взяли в первый класс, и школу я не меняла все 11 лет.
Все эти годы чувствовалось, что школа стремится к статусу лицея. Было излишне много пафоса. Удивляло и то, что в нашей школе все всегда ходили по струнке. Мне казалось, что это как-то не клеится с тем, чем на самом деле является школа.
У нас было от пяти до семи уроков, в старших классах была шестидневка. Задавали много и много требовали. Частично было самообучение — какие-то темы требовали проходить дома. Некоторые уроки притом были бесполезные, на занятиях учителя могли просто рассказывать про свою жизнь.
С отличниками у нас вышла интересная история. Из нашего класса выпустились семь медалистов, один из которых был каким-то родственником директора. Кого-то тянули, но по факту, наверное, настоящими отличниками я могла бы назвать одного или двух человек, кто действительно старался и трудился.
Методы так называемых наказаний были у нас очень странные.
Например, в школе практиковалось унижение младших ребят перед старшими. Однажды на урок истории в 11 классе директор привела мальчика из шестого или седьмого класса, и очень сильно его ругала. Она не стеснялась хлестких выражений, грубых фраз, называла его выродком, громко кричала
Его вина была в том, что он просто бегал по коридору во время перемены. Не знаю, почему это так сильно наказывалось и стоило ли тратить половину нашего урока на унижение мальчика.
Стоит сказать, что все, конечно, понимали цель такой публичной ругани, и никто над мальчиком не смеялся и не издевался впоследствии. Его, наоборот, поддерживали. Директриса своего так и не добилась.
В школе очень ругали за форму, хотя в других школах ее либо вообще не было, либо к ней относились не строго. Одна моя одноклассница пришла на уроки в блузке, под которой был не сильно виден черный бюстгальтер. Директриса тогда назвала ее «французской проституткой» и унизила в общественном холле, где были остальные школьники.
Две другие ситуации были со мной. Как-то раз мы дежурили по школе и обязаны были всю неделю носить парадную форму. Я надела белую хлопковую блузку с принтом в виде мелких ласточек. Мне казалось, что эта блузка достаточно красивая, чтобы считаться парадной. Но меня отругали за рисунок.
Фото: Юрий Смитюк / ТАСС
В этом разговоре принимали участие учительница по математике, моя классная руководительница и директор. Блузка была плотная, не просвечивало ничего, однако в небольшую дырку между пуговицами, образованную естественным образом из-за складок одежды, они увидели синий бюстгальтер, сквозь саму блузку его не было видно. К тому же сверху был еще кардиган. Тогда они хотели, чтобы я сняла блузку и пошла на уроки в одном кардигане на голое тело. Это было ужасно и унизительно, и я этого, конечно, не сделала.
Второй раз мне досталось за брюки, в которых я ходила в школу зимой. Директриса пожаловалась классной руководительнице, и со мной почти час велась беседа о том, что мне в брюках ходить в школу нельзя. Причина была очень странная и не связана с тем, что брюки были не по уставу, они как раз были классические.
По мнению учителей, эти брюки слишком обтягивали мои ягодицы, чем я «сексуально соблазняла и провоцировала» мальчиков. Чувствовала я себя ужасно, потому что мне тупо приходилось отстаивать право носить брюки в холод и мороз. И я была всего лишь в девятом классе, мне было 15 лет, никого соблазнять я уж точно не хотела. Про провоцировать молчу вообще.
Помню еще один вопиющий случай. У нас в классе учился мальчик с особенностями. Там была странная история с учительницей физкультуры, которая недоглядела за тем, что распаренный после урока ребенок сел на каменное холодное крыльцо, из-за чего сильно простудился, а впоследствии у него началось осложнение — периодически отнимались ноги.
Его долго лечили, почти весь третий и четвертый класс он провел на домашнем обучении и к пятому вроде бы поправился. Однако у него все еще отнимались ноги, особенно если он перенервничал. Он приходил на уроки с палочкой, и ему разрешено было не вставать во время ответа, так как это давалось ему с трудом.
Но вот учительницу математики это никак не волновало. Ее тактика заключалась в том, чтобы орать, не разрешать садиться на свое место, пока правильно не ответишь, а если ты опоздал на минуту — будь добр, учись в дверном проеме, стоя или записывая что-то на коленках. Бывали уроки, когда весь класс стоял, так как не мог дать ответ на ее вопросы в формулировке, которую она требовала, хотя по сути могло быть все верно
Для этого мальчика на математике не было исключений. Учительница на него орала, заставляла стоять целыми уроками, из-за чего он нервничал и плакал, не мог дать правильный ответ. Я помню, ему было очень тяжело стоять, он постоянно опирался на палочку.
Мы пробовали за него заступаться, но это быстро пресекалось, и все защитники в итоге либо тоже стояли целый урок, либо оказывались в кабинете директора. После пары таких уроков у него снова отнялись ноги, и мама забрала его из нашей школы. Что с ним сейчас — я не знаю.
К слову, учительница математики раньше преподавала алгебру и геометрию в исправительной колонии для девочек. Понятно, что методы преподавания оттуда она использовала и с нами.
Когда мы выпустились, у нее случилась похожая история, но уже в соседней школе, где она взяла подработку. Там тоже был ребенок-инвалид. Родители и ученики написали заявление, и ее из той школы уволили. Но в нашем лицее она продолжала работать.
Еще в моем классе учился сын учительницы начальных классов, которая была нашим классным руководителем со второго по четвертый класс. Он пришел к нам как раз в четвертом классе и волшебным образом окончил начальную школу на все пятерки — по всей видимости, благодаря маме. А когда мы пришли в старшую школу, где по каждому предмету был отдельный учитель, выяснилось, что пацан учится ужасно и ни о каких пятерках речи быть не может. К тому же ухудшилось и его поведение, мама-учительница больше не могла его контролировать.
Он бил девочек, у одной из них было сотрясение мозга, мою одноклассницу он доводил до истерик каждый день, когда называл ее слепой курицей из-за того, что она начала носить очки, и мне тоже от него вечно доставалось — то ударит, то обзовет.
Фото: VPales / Shutterstock / Fotodom
Меня это достало, я пожаловалась родителям. В школу пришел мой папа. Он сразу отправился в кабинет директора, пацана вызвали прямо с урока туда и провели в присутствии моего папы воспитательную беседу, после чего на несколько месяцев перевели обучаться в кабинете директора, он был изолирован от класса и других ребят.
В тот же день, когда приходил мой папа, меня поймала та самая наша учительница начальных классов и по совместительству мама этого парня. Она завела меня в коридор школы, назвала меня дурой, сукой, стервой и «деловой колбасой». Последнее было самым безобидным, как можно догадаться. Она считала, что я порчу ее сыну жизнь и репутацию в школе, хотя на самом деле много бед приносил лишь он, а мои родители хотели на это повлиять и защитить меня
Напомню, что я была в пятом классе, мне было 11 лет. И как эти слова можно применить к ребенку, который просто хотел постоять за себя — я не понимаю до сих пор. Самое интересное, что дело происходило в пустой школе и не очень далеко от кабинета директрисы, которая наверняка все слышала — она была на работе до вечера, а это было сразу после уроков, днем. Но никто не вышел и никак мне не помог.
Я рассказала и про этот случай родителям, тогда уже мама пришла в школу, и учительницу вместе с этим парнем заставили передо мной извиниться. С ней я больше не здоровалась до конца обучения, а этот одноклассник не трогал меня одну из всей школы. Остальных девочек он так и продолжал бить и обзывать, и всем было плевать.
Я не очень люблю вспоминать школу. У меня постоянно были какие-то депрессивные настроения, идти туда не хотелось. Все время представляла, что там опять будет стоять ор и не будет ни одного безопасного места.
Перевестись всегда хотелось, особенно в старших классах. Мы думали с мамой, куда податься, даже пытались переводиться, но в итоге все оставили как есть. Решили доучиться и забыть все это.
А вот некоторые учителя не выдерживали. Одна из преподавательниц выпустила наш класс, проработала еще два года и ушла. Молодые учителя у нас в целом не задерживались. Год отрабатывали и уходили.
На выпускной пришло не так много учителей, хотя мы приглашали всех. Пара молодых преподавателей, которые потом уволились, и директор. Учительница математики сказала, что она ненавидит наш класс, поэтому к нам на выпуск не пришла.
Когда я окончила школу, у меня были смешанные чувства. С одной стороны, радовалась, что больше не придется туда приходить. Но с другой — я не знала, поступлю в университет или нет. Но я поступила. На первом курсе у меня был культурный шок — преподаватели вежливо к тебе обращаются, на тебя не орут, а слушают твое мнение.
Даже сейчас стараюсь мимо этой школы не ходить. Иногда выбираю более длинный путь, только чтобы обойти ее.
«Могли поставить шесть двоек подряд — по приколу»
Екатерина, выпускница физико-математического лицея, Москва:
Туда всегда принимают по экзаменам, даже в начальную школу. После четвертого класса все обязательно проходят жесткий экзаменационный день. Под него выделяют коридор с множеством кабинетов, где дети должны за три часа пройти каждый кабинет, решить задачи и получить определенное количество баллов. Затем в средней школе происходит деление на физмат-направление и гуманитарное. Я была на физмате, училась в лицее до 11 класса.
Физмат-направление давало еще какую-то более-менее привилегированную позицию, а ребят-гуманитариев учителя считали совсем лохами. Унижали и нас, и их, но про них говорили, что, мол, там совсем все плохо. Говорили своим что-то вроде: «А чего ты хочешь добиться в этой жизни, если ты учишься в таком классе? Мы от вас ничего не и ждем».
Объективно не могу оценить степень нагрузки. В моменте учеба ощущалась нормальной, но из-за напряженной атмосферы в целом не очень хотелось выкладываться. Но при условии, что я особо не занималась, могла легко решить друзьям из других школ контрольные и какие-то задачи по математике. Когда выпустилась и пошла в университет на IT, первые полтора курса по математике и информатике все давалось без особых трудностей.
В школе же любое проявление феминности, отличающее девушку от парня-технаря, жестко пресекалось. Очевидно, что девочки были этому не рады. Нам просто запрещали краситься, хотя официально это было не запрещено. Если кто-то появлялся даже с легким макияжем, то начинали сразу гнобить. Моя младшая сестра накрасила глаза, и ее стали унижать публично. Она ответила протестом — стала красить ногти, покрасила прядь.
Это все было в рамках, ведь цвета неяркие, но все равно давало повод учителям унижать ее. Одна преподавательница старших классов могла рассказывать другим ученикам, что моя сестра выглядит как проститутка и ведет себя неподобающе.
В какой-то момент это все переросло в глобальную травлю: раз она красится, то она наверняка еще и глупая, зачем она поступила на физмат. Однажды в родительском чате появилась фотография, где моя сестра стоит у доски, и все начали обсуждать ее. Если бы я услышала о таком в других школах, то не поверила бы.
Фото: Евгений Одиноков / РИА Новости
Преподаватели за успеваемость наказывали плохими оценками. Просто так могли поставить шесть двоек подряд, чисто по приколу, чтобы человек еще больше старался. Они нивелировали значимость оценок, но часто попрекали ими, когда кого-то ругали.
Ученики повторяли поведение взрослых и тоже делили людей на «отстоев» и «любимчиков». Первой категории не везло. Родителям часто говорили, что такие дети неспособны мыслить и лучше им сразу забрать их из лицея. Активно продвигалась идея, что наша школа уникальная.
Учитель алгебры часто с улыбочкой повторял: «Мотивация — это когда коню дают пряник. А стимул — палка с гвоздем на конце, которой бьют осла или коня в попу, чтобы он шел в нужном направлении. Мы для вас стимул»
Одним словом, формировалась такая система, в которой ты должен доказывать, что ты чего-то стоишь, а иначе внимания учителей тебе не видать. Ты по сути его просто недостоин.
За улыбку наказывали. Допустим, ребенок из категории «отстоев» просто спокойно сидел и немного улыбался, и за это учительница могла просто обозвать его либо давала сложный диктант и всем ставила двойки. Затем говорила, что из-за него мы все попали в такую ситуацию. И повышался уровень травли.
Дебилами нас называли часто, как-то раз одну девочку и вовсе назвали олигофреном. Это был урок английского, она читала какие-то слова, но не так быстро, как хотела учительница. На перемене она узнала, что у этой девочки был день рождения, и принесла открыточку со словами: «Ой, Лиза, поздравляю».
Случались и попытки подставить кого-то и выставить из школы. После девятого класса я хорошо сдала все экзамены. Папа зашел по каким-то делам в школу, и директор школы объявила ему, что меня собираются отчислить. Оказывается, преподаватель по геометрии поменял четверку на двойку. Мы договорились, чтобы я заново сдала экзамен, как будто пришла из другой школы и собираюсь поступать в десятый класс. Я в итоге хорошо сдала все заново. И подобные ситуации случались не только у меня. В целом из лицея отчисляли довольно часто. Система была следующая: если ты попал в физмат-класс после жесткого набора в четвертом классе, то до седьмого можешь быть спокоен.
После девятого многих убирали и набирали новых вместо них. Если мы занимали призовые места или выигрывали олимпиады, то нам говорили, что это просто везение, а на самом деле мы неспособны к открытиям или решениям задач. Считали, что мы можем только куколок рисовать.
По техническим предметам женщин-преподавательниц у нас не было. Они вели исключительно гуманитарные предметы. Возможно, из-за этого у них развилась какая-то мизогиния, потому что они смотрели на себя глазами технарей-мужчин. Они унижали как учениц, так и друг друга. Мол, кому нужны обществознание и литература.
Фото: Vereshchagin Dmitry / Shutterstock / Fotodom
Десять человек из моего класса сдали на 100 баллов профильный ЕГЭ по математике, остальные получили больше 80 баллов. Директора это очень разочаровало. Нас вызвали в кабинет, и она долго повторяла: «Гуманитарии».
В нашем классе не случались попытки самоубийств, но в самом лицее они были. Один мальчик из шестого класса покончил с собой. И был еще один случай, но я его очень плохо помню
Тем не менее на выпускной пришли все преподаватели и вели себя как пупсики — якобы они всех любят и якобы это взаимно. Такое поведение делало воспоминания о школе расплывчатыми, будто бы тебе показалось, что все это время происходило что-то обидное и страшное. Даже сейчас, когда я все это рассказываю, я невольно пытаюсь их оправдывать и начинаю думать, что они пытались сделать как можно лучше для нас.
Такая система напоминает балетную школу — будто если ты хочешь добиться наивысших результатов, то это твоя плата. Действительно, я смотрю на баллы и вижу, что мы на голову выше других школ. С другой стороны, какие вещи творятся на ментальном уровне!
Спустя два года после выпуска у меня и многих моих одноклассников проявились психические травмы и проблемы. У многих диагностировали депрессию, кто-то стал принимать наркотики. Я какое-то время пробыла в стационаре.
«Она сказала, что я идеальная жертва»
Елизавета, выпускница престижной школы, Москва:
Это была хорошая московская школа с физико-математическим уклоном, я училась там с первого класса и до конца. Там было довольно тяжело учиться, но терпимо. Девочек в классе было около пяти, остальные — мальчики.
В шестом классе возникла токсичная атмосфера в коллективе. Мальчики могли разбросать чужие вещи, порыться в сумке на перемене, достать оттуда прокладки, тампоны. Могли унизить словами. Говорили, что мы уродливые, животные, шлюхи. Позже это приобрело более агрессивный физический характер. Они могли расстегивать девочкам лифчики, задирать юбки и шлепать по ягодицам.
Это часто происходило при учителях. Они оправдывали подобное поведение фразами по типу: «Ну вы же девочки, они же мальчики, все молодые».
При этом у них всегда было больше претензий к внешнему виду девочек. Был период, когда я сознательно начала одеваться как мешок из-под картошки, боясь кого-либо спровоцировать. Из-за лонгслива мне учительница один раз сказала: «Неужели ты думаешь, что можешь так в школе выглядеть и ожидать, что тебя тут будут уважать?»
И все равно однажды на перемене мальчики зажали меня в углу и начали смеяться. Подробностей уже не помню.
Фото: Александр Подгорчук / Коммерсантъ
Мне много говорить не надо — я сразу заплакала, они стали смеяться. В это время по лестнице поднималась моя классная руководительница и увидела, что происходит. Главного обидчика и меня отправили к школьному психологу — сначала нас вдвоем, потом его одного, а потом меня одну. Психолог была странной женщиной. Ее практика на моих сеансах заключалась в том, что она рассказывала, как к ней тоже приставали мальчики, и что это якобы нормально.
Однажды она и вовсе сказала, что я идеальная жертва — из-за того, что все время плачу и обладаю привлекательной внешностью. Кроме того, она стала советовать как-то иначе одеваться
К психологу я сначала ходила два раза в неделю, потом один, а через месяц и вовсе не пришла. Никто ничего не заметил. Родителям я тогда ничего не сказала. Испугалась, что они придут разбираться, поругаются с учителями, одноклассниками.
У школы была тяжелая длинная история, за которую держались учителя. Они переживали за ее образ, боялись, как бы про школу не написали в какой-нибудь газете. Когда происходили крупные скандалы, их старались замять. Допустим, у меня были одноклассники, которые приходили в школу под наркотиками, и об этом никто не говорил. Нам всегда повторяли, что у нас очень приличная и хорошая школа. Но по уровню образования школа действительно была явно выше среднего.
В седьмом классе у нас появился молодой математик, лет 20-21. У него были конфликты с моими одноклассниками. Они не пускали его в кабинет, брызгали в него водой. На это закрывали глаза другие учителя. Математик проработал год и ушел. А ведь он был отличным учителем и человеком. По сути он был единственный, кто заступался за девчонок. Когда он ушел, остальные преподаватели сказали, что он просто не умеет работать с детьми.
Удивительно, но подобный ужас происходил только в моем классе. В остальном школа была хорошая. И у меня есть одна мысль, почему так было: мальчик, с которым мы ходили к психологу, лидер плохих ребят, был крестным сыном заместителя директора.
Учителя вели себя с нами агрессивно. Когда девочки красили волосы, им могли их состричь прямо на перемене. У одного мальчика был длинный хвост, ему запросто его остригли. У одной девочки были длинные накладные ногти, так одна преподавательница просто их отодрала.
Учительница истории, когда узнала, что мой одноклассник не знает гимна России, отказывалась впускать его в кабинет, пока он не выучит гимн. Он был из Сербии, потом перешел в другую школу, потому что его родители переехали.
Моя младшая сестра тоже столкнулась с обидной ситуацией. На субботник, который был почему-то в четверг, многие не пришли, в том числе наши родители. Их классная руководительница устроила потом разнос. Говорила, что те, кто не пришел, — скупердяи, ленивцы и будут гореть в аду.
В ее классе было физическое насилие со стороны учителя, который к тому же получил премию «Учитель года». Все дети его боялись. Одного мальчика он схватил за шиворот и толкнул к доске, тот больно ударился. Мальчик был из многодетной семьи, очень бедный. Мне кажется, что этот преподаватель до сих пор там работает
Фото: Павел Лисицын / РИА Новости
Сложная школа, вроде как и были там хорошие люди, а вроде как и не было. Большую часть времени у нас была одна учительница по алгебре и геометрии. Она хороший преподаватель и неплохой человек, но помню до сих пор один момент. Мне на уроке могли расстегнуть лифчик, и она строго говорила: «Выйди и приведи себя в порядок». Другую мою одноклассницу шлепнули по ягодицам со всей силы, так чтобы было слышно. Она просто сказала что-то вроде: «Соня, перестань, как так можно».
Она хорошая и приятная женщина, но было обидно, что в такие моменты она молчала вместо того, чтобы встать на нашу сторону и что-то сказать обидчикам.
Некоторые мои одноклассники с большой любовью вспоминают школьное время. Я чувствовала себя там загнанной. Знаю, что у моих школьных подруг есть сейчас проблемы с противоположным полом. Возможно, как раз из-за тех ситуаций, хотя времени прошло очень много.