Популярный актер театра и кино Данила Козловский совместно с выдающейся актрисой, народной артисткой РСФСР Аллой Демидовой принял участие в концерте «Милый друг» в Большом зале Московской консерватории в рамках международного фестиваля вокальной музыки «Опера априори», который состоялся в минувшую среду, 3 июня. Накануне концерта корреспондент «Ленты.ру» поговорил с артистом о карьерных приоритетах, роли-мечте и том, что такое «хорошее кино».
«Лента.ру»: У вас запланировано несколько проектов как в кино, так и в театре. Кроме того, вы приняли участие в концерте к 175-летию со дня рождения Петра Ильича Чайковского в Московской консерватории, где читали отрывки из переписки композитора. Чем вас привлек этот проект?
Данила Козловский: У меня не было подобного опыта никогда, кроме того, я давно хотел прочитать переписку Чайковского с меценатом Надеждой фон Мекк. И когда такое предложение возникло, я подумал, что было бы интересно попробовать себя в столь необычном жанре. Во-первых, это письма, а во-вторых, не каждый день тебе удается прочитать их с Аллой Демидовой и таким замечательным Российским национальным оркестром под управлением Михаила Плетнева, не говоря о дирижере Александре Сладковском, да еще в консерватории.
Осенью вы планируете приступить к репетициям «Гамлета» под руководством Льва Додина в МДТ Театр Европы. Что это за проект?
Я пытался узнать об этом у Льва Абрамовича, он сказал: «Все узнаете на первой репетиции». Я очень жду, и мне ужасно интересно. Первая репетиция запланирована на 1 июля, основной блок репетиций начнется осенью. Тогда я, наверное, смогу что-то конкретное сказать. А пока я даже не знаю, чей перевод пьесы у нас будет.
Вы пробуете себя в новых профессиях. В одной из грядущих картин «Статус: свободен» вы выступили не только как актер, но и впервые как продюсер.
На самом деле мне всегда была интересна эта профессия по одной простой причине: одно дело, когда ты участвуешь в фильме как артист, когда тебе приносят готовый сценарий. И соавторство будет возможно только в рамках заданной истории, которую ты принимаешь или нет. А продюсирование позволяет развивать проект от самого начала. Это может быть просто рассказанная кем-то история, случайно возникшая идея или эпизод из твоей жизни. Придумывается какой-то сюжет, который заставляет тебя поверить, что в будущем он, возможно, станет фильмом. Так случилось и с картиной «Статус: свободен», когда режиссер Павел Руминов рассказал мне эту историю. Это как раз тот случай, когда ничего непонятно, но «давай делать!». И мы стали писать сценарий, потом рассказали о проекте нашему будущему сопродюсеру, партнеру, моему другу Сергею Ливневу, который поверил в эту историю, и дальше мы начали делать это кино вместе.
Иными словами, вы приложили руку и к созданию сценария?
Настолько, насколько это возможно артисту и продюсеру. Руминов приезжал в Петербург ко мне, пока я репетировал «Вишневый сад», мы фантазировали, что-то сочиняли. Я ни в коей мере не называю себя соавтором или сценаристом. Но это была работа артиста и режиссера в диалоге. Сам сценарий получился быстро, мы его запустили и сняли фильм тоже довольно быстро. Другое дело, что монтажно-тонировочный период у нас занял приличное время.
Говорят, релиз картины неоднократно переносился?
Да, релиз должен был быть еще осенью 2014 года. Но я думаю, если все будет в порядке, премьера состоится нынешней осенью.
Фото: Екатерина Цветкова / Russian Look
«Вишневый сад» в постановке Льва Додина. На фото: Данила Козловский, Ксения Раппопорт, Игорь Черневич
Фото: Екатерина Цветкова / Russian Look
«Вишневый сад» в постановке Льва Додина.
У фильма говорящее название. А что для вас свобода?
Вообще, это понятие довольно широкое. Я согласен с утверждением, что дорога к внешней свободе — это в первую очередь внутренняя свобода, когда ты находишься в гармонии с собой, честен с собой. И если тебе нормально смотреть на свое отражение в зеркале по утрам, то в этом смысле путь к внешней свободе чуть проще. Но это бесконечный процесс. Нельзя стать свободным и навсегда им остаться. События твоей жизни тебя тестируют, проверяют твои принципы, убеждения, мораль, в конце концов, твои воспитание и совесть.
Говоря о других профессиях, не планируете сесть в режиссерское кресло?
Думаю, что впоследствии смогу на это решиться. У меня есть несколько идей, историй, высказываний, которые не дают мне покоя и которые я постараюсь реализовать в сценарии. Тогда, когда я пойму, что внутренне в первую очередь к этому готов. Для меня принципиально сделать несколько картин в качестве продюсера, и когда я пойму, что в этом смысле что-то стал понимать, тогда рискну. Мне это интересно, безусловно. Если получится поделиться моими историями, буду очень рад. Но когда это может быть реализовано, говорить пока рано.
У вас есть роль мечты?
У меня так получается, что те роли, которые я сыграл, впоследствии воспринимались мной как роль мечты. Например, Лопахин из «Вишневого сада» — это, конечно, роль мечты. Особенно в том спектакле, где я играю. Понятно, что я — лицо крайне субъективное и буду защищать свой спектакль и театр до последнего. Но для меня это большая удача в жизни, что я вообще играю в этом спектакле. Если все будет в порядке, и мы приступим к репетициям «Гамлета», то у этой роли, мягко говоря, есть все составляющие роли мечты. Сейчас я смотрю на нашего дирижера (Александра Сладковского — прим. «Ленты.ру») и понимаю, что мне хочется сыграть дирижера. Так часто бывает, когда ты видишь какой-то тип человека, понимаешь, что хочешь его сыграть. У тебя нет конкретной истории, но тебе интересны пластика, природа, жесты, глаза. Ну и, конечно, мое музыкальное представление, которое мы сделали в Александринском, а затем в Большом театре, для меня тоже было мечтой.
Данила Козловский в музыкальном представлении «Большая мечта обыкновенного человека» на Новой сцене Большого театра в Москве. Фото: Екатерина Чеснокова / РИА Новости
Многие актеры жалуются, что сейчас очень мало хороших сценариев, зритель не всегда доволен российскими фильмами. На ваш взгляд, чего не хватает современному российскому кино?
Как человек, который наблюдает за процессом изнутри, скажу, что российское кино, безусловно, развивается. Фразу «Вау, я такое крутое кино посмотрел» я слышу гораздо чаще, чем, скажем, три-четыре года назад. В нашей молодой киноиндустрии за последние два года есть немало хороших картин. Но помимо таких понятных причин, как отсутствие опыта или слабого сценарного цеха, есть несколько других. Это вопросы репутации, дисциплины, честности, как мне кажется.
Что для вас «хорошее кино»?
Это кино, которое эмоционально тебя задевает, когда ты смеешься, плачешь или улыбаешься, когда ты счастлив или когда тебе плохо вместе с этими героями. Когда кино живое, и когда ты, уходя из кинотеатра, еще минут пять, а лучше дольше, об этом думаешь, и тебе хочется его пересмотреть.