Владимир Кехман привлек внимание СМИ и общественности после назначения на должность директора Новосибирского театра оперы и балета. Он сменил на этом посту Бориса Мездрича, который по решению министерства культуры был уволен 29 марта. Поводом для замены руководителя театра стал конфликт, развернувшийся вокруг постановки спектакля «Тангейзер». Опера, в свою очередь, стала предметом ожесточенных споров после того, как местная митрополия пожаловалась на режиссера Тимофея Кулябина в прокуратуру. На Кулябина и Мездрича завели административное дело за намеренное публичное оскорбление чувств верующих. 10 марта они предстали перед судом и были оправданы. Тем не менее директор вынужден был покинуть пост, а Кехман в первые же дни работы снял спорный спектакль с репертуара.
Выходя из тени Большого и Мариинского
Владимир Кехман — уникальный человек на театральной карте России. Диплом продюсерского факультета Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства он получил только в 2009 году, уже будучи директором одного из старейших театров северной столицы, которому на тот момент уже было возвращено его историческое имя — Михайловский. При этом на занятия Владимир Абрамович не ходил, как свидетельствуют преподаватели, на занятиях они его не видели ни разу, а зачеты ему ставились «по распоряжению сверху». Никакого предшествующего образования в сфере искусств у Владимира Кехмана не было: насколько известно, в родной Самаре он окончил лишь факультет иностранных языков пединститута, но вся его трудовая деятельность была связана не с педагогикой, а с бизнесом, благодаря чему в прессе он фигурирует преимущественно как обанкротившийся «банановый король». Биография Владимира Кехмана буквально провоцирует на разговоры о том, в какую банановую республику превратилась великая Россия, где главой императорского театра был назначен человек, не имевший соответствующего образования и опыта. Подобный разговор, однако, будет в немалой степени ошибочным, ибо восемь лет Владимира Кехмана во главе Михайловского театра трудно определить иначе, как очень успешные.
Существующий более 180 лет театр знал разные времена, но с перенесением столицы из Санкт-Петербурга в Москву воспринимался преимущественно как кадровый резервуар для Большого и музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко: достаточно сказать, что Самуил Самосуд, выдающийся дирижер, талант которого расцвел именно в Ленинградском малом театре оперы и балета, в 1936 году был переведен в Москву, где последовательно возглавлял оркестры обоих музыкальных театров столицы. В 1950-е — 1980-е годы наиболее даровитые таланты из МАЛЕГОТа «забирались» в «Большой театр» Петербурга — Мариинский, тогда носивший имя большевика Кирова, как это случилось со знаменитым хореографом Олегом Виноградовым, возглавлявшим балет МАЛЕГОТа до того, как в 1977 году началось его триумфальное двадцатилетие во главе балета Мариинки.
Очевидно, главная задача Владимира Кехмана была — превратить театр, из которого уходят лучшие творческие силы, «достойные большего», в театр, куда звезды, наоборот, стремятся попасть. С задачей этой он справился блестяще: на пост главного дирижера был приглашен Петер Феранец, до этого бывший первым иностранцем — главным дирижером Большого театра. Уже одно это стало беспрецедентным событием: никогда ранее руководители Большого или Мариинского театра не «опускались» до работы в Малом оперном Северной столицы. Не менее резонансным шагом стало привлечение великой певицы Елены Образцовой на пост художественного руководителя оперы. Отдельные критики этого назначения обращали внимание на то, что недавно скончавшаяся Елена Васильевна была пусть и великой, но певицей, руководить же оперой должен профессиональный режиссер. В подобных рассуждениях, очевидно, есть рациональное зерно, но и оперную труппу Большого театра в Москве в то время тоже возглавляла певица — Маквала Касрашвили, которой Образцова, как минимум, ни в чем не уступала. Особенно успешным был выбор главного хореографа театра, которым в 2011-2014 годах был крупнейший испанский танцовщик и балетмейстер Начо Дуато. Никогда прежде иностранный специалист, в чьем послужном списке постановки в Ла Скала, Гранд-Опера и Ковент-Гардене, не работал на постоянной основе в каком-либо из российских театров.
Фото: Руслан Шамуков / ТАСС
И все же самым драматичным кадровым приобретением Михайловского театра эпохи Владимира Кехмана оказался сенсационный переход в декабре 2011 года в его труппу двух суперзвезд балета Большого — Натальи Осиповой и Ивана Васильева. Ничего подобного в истории прежде не было, что не ускользнуло даже от внимания Владимира Путина; показательно, что Путин перепутал в этой связи Михайловский театр и Мариинский, на что ему Валерий Гергиев тут же деликатно указал, но представить, что артисты уходят из Большого в МАЛЕГОТ, Путин просто не мог. Многие полагали, что в Михайловском театре эти самые востребованные сегодня танцоры будут лишь числиться, однако они станцевали центральные партии во всех основных спектаклях классического репертуара, среди которых «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Дон Кихот», «Баядерка». После лондонских гастролей Большого театра критики назвали «двумя самыми волнующими мировыми звездами» именно Васильева и Осипову. Разумеется, их был бы счастлив принять в труппу любой театр; однако удалось это именно Владимиру Кехману.
Было понятно, что Начо Дуато не останется в России навсегда и что ему будет очень трудно подобрать достойную замену, однако и эта задача была решена. Главным балетмейстером театра стал наследник знаменитой балетной династии, к которой, в частности, принадлежит и Майя Плисецкая — Михаил Мессерер. Дядя Михаила Мессерера и Майи Плисецкой, народный артист СССР Асаф Мессерер, на протяжении почти сорока лет был одним из ведущих педагогов Московского хореографического училища.
Основными же дирижерами Михайловского театра являются в настоящее время молодые, но высоко ценимые специалистами и зрителями музыканты Михаил Татарников, под управлением которого в Мариинском театре прозвучало более сорока произведений, не говоря уже о его работе по контракту в театрах Берлина, Милана, Мюнхена, Варшавы, Риги и Василий Петренко, являющийся также главным дирижером Национального молодежного оркестра Великобритании.
Фото: Руслан Шамуков / ТАСС
Как раз под руководством Василия Петренко Михайловский театр выпустил в 2013 году оперу Вагнера «Летучий голландец» — именно в вагнеровском контексте Владимир Кехман «прославился» в последние дни, так как был назначен директором Новосибирского театра оперы и балета, прежде всего, с целью снятия с репертуара оперы «Тангейзер». Кехман прилетел в Новосибирск на два дня, был представлен коллективу, наговорил море бестактностей своему предшественнику Мездричу, объявил о снятии «Тангейзера», посмотрев его лишь в видеозаписи, но обругав спектакль «как человек верующий, крещеный, православный, как еврей».
Сомнения и надежды
Очевидно, что волюнтаристское снятие с поста директора Новосибирского театра оперы и балета Бориса Мездрича, завоевавшего большой авторитет за 14 лет работы, — событие чрезвычайно скандальное. Фактически, каждый руководитель театра, вне зависимости от его заслуг, оказался под угрозой увольнения, если отдельный спектакль репертуара не понравится тому или иному светскому или религиозному чиновнику. Говорить о какой бы то ни было творческой свободе в этих условиях совершенно невозможно. Трудно понять, как Кехман согласился принять предложение о своем назначении в Новосибирск, сделанное министром культуры в подобных условиях. Каким этическим принципам это соответствует?!
При этом ясно, что новым руководителем театра в Новосибирске был утвержден один из лучших театральных менеджеров в современной России, безотносительно того, как именно он получил свой диплом. Именно при Кехмане в 2011 году Михайловский театр впервые получил «Золотую маску» за оперу Фроманталя Галеви «Иудейка», которая в России шла до этого чрезвычайно редко. Тот факт, что Михайловскому театру удалось привлечь знаменитого американского тенора Нила Шикоффа, неоднократно участвовавшего в записи этой оперы в ведущих театрах мира, среди которых Венская государственная опера и парижская Гранд-опера, — наглядное свидетельство тех высочайших стандартов, на которые ориентируется в своей работе Владимир Кехман. В 2014 году Михайловский театр получил «Золотую маску» вновь: лучшим оперным спектаклем был признан «Евгений Онегин» режиссера-новатора Андрея Жолдака, которого можно назвать кем угодно, но только не человеком, сдувающим пылинки с русских классических традиций. Трудно сказать, каковы в настоящее время творческие планы Владимира Кехмана в Новосибирске, но то, что речь идет о менеджере, стремящемся, чтобы возглавляемый им музыкальный театр привлекал зрителей яркими постановками, очевидно.
Немаловажно и то, что за время руководства Кехмана здание Михайловского театра преобразилось, и если верна максима о том, что театр начинается с вешалки, то в качестве специалиста по административно-хозяйственной работе лучшего кандидата для проведения инженерно-технического обновления в Новосибирском театре оперы и балета едва ли можно было найти.
Трудно сказать, удастся ли Владимиру Кехману провести в «Большом театре Сибири» в городе на Оби масштабные преобразования, аналогичные тем, что он провел в Малом оперном театре в городе на Неве, учитывая наступивший политико-экономический кризис, во-первых, и некоторую удаленность Новосибирска от европейских культурных центров, во-вторых, однако подвижнический опыт Теодора Курентзиса в Перми доказывает, что не только в столицах можно создать выдающийся музыкальный театр. Новосибирский коллектив имеет устойчиво высокую репутацию, и, не боясь банальности, есть все основания надеяться на то, что под руководством Владимира Кехмана ему да удастся взять новые рубежи, если, конечно, судебные преследования, связанные с личным бизнесом нового директора оставят ему время и силы на занятия искусством.
Право режиссера и право автора
Говоря о ситуации в целом, необходимо задуматься не только о «чувствах» верующих и неверующих, но и о соображениях, касающихся собственно искусства, имея в виду, прежде всего, замысел создателей произведения. В уже снятой с репертуара постановке Тимофея Кулябина Тангейзер из поэта стал кинорежиссером, мифический Грот Венеры превратился в кино, а по ходу спектакля на сцене появлялся плакат, на котором фигура распятого Иисуса была изображена между женских ног. Сам режиссер, отмечая, что «переводил действие в сегодняшнее время», подчеркивает различие своего понимания с трактовкой композитора: «В моей версии героя вообще никто не прощает. Вагнер его простить успевает, а я не прощаю и еще больше наказываю».
С Еленой Образцовой. Фото: Петр Кассин / «Коммерсантъ»
Очевидно, что осовременивание опер, балетов и драматических спектаклей классического репертуара происходит повсеместно, и Тимофей Кулябин здесь не первый и, разумеется, не последний. Такого рода спектакль мы видели четыре года назад и в Большом: царевич Гвидон из «Золотого петушка» Римского-Корсакова ходил по сцене с ноутбуком под мышкой, а «любовно стилизованные краснознаменные пляски улыбчивых юношей и девушек в военной форме время от времени вплескивали дополнительную порцию счастливого идиотизма», на что справедливо обращала внимание критика. Постановщик того «Золотого петушка» Кирилл Серебренников — один из самых известных режиссеров современной России.
Было бы поистине замечательно, если б в репертуаре Большого театра были две постановки «Золотого петушка», одна — на либретто Кирилла Серебренникова, другая — на либретто Владимира Бельского, соавтора Римского-Корсакова, а в репертуаре Новосибирского театра — две постановки «Тангейзера»: по Вагнеру и по Кулябину. Мне кажется, это был бы достойный для всех выход из сложившегося тупика: каждый зритель получил бы возможность выбрать ту постановку, которая соответствует его ожиданиям и чувствам, в том числе и религиозным. В конце концов, со времени «пощечины общественному вкусу» прошло уже более ста лет, и этот подход сам стал уже историческим казусом. Успешный опыт постановки многих классических опер и балетов в Михайловском театре в последние годы дает основания полагать, что объяснять это Владимиру Кехману не нужно. Хочется надеяться, что несмотря на абсолютную скандальность его назначения, оно, в конечном итоге, станет благом для Новосибирского театра оперы и балета, для всех, кому дорого это, прямо скажем, отнюдь не самое популярное в наше время искусство.